Избегай одиночек на пути, ибо в любой момент в них вселится Он. Толпа – твой единственный шанс. А потому… просто беги.
Беги, жалкое насекомое.
/Утопающий в крови переулок/
— Опять за старое, хах, - усмехнулся Артур и вколол в шею весь заряд чёрного гидравлического шприца.
С пустым взглядом я осматривал устроенную вокруг бойню. Трупы, океаны крови и зловонье терпкого железа - насколько мне всё это знакомо.
— Опять… - повторил я шёпотом и тихо закивал. - А ведь Артур не должен был вступать в конфликты. Не для этого он предназначался.
В голове послышался резкий щелчок и ознаменовал собою отключение акселератора. Резкая волна онемения прошла по позвоночнику и устремилась в глубь черепной коробки, лишая окружающий мир красок и кружа землю под ногами. Неспособный нормально контролировать тело, я упал на колени и тяжело задышал в попытке сдержать рвотный позыв.
Не получилось.
Избавившись от содержимого желудка, я из последних сил поднимаюсь обратно на ноги и ещё раз осматриваю развернувшееся представление. Особенно внимание привлекал повисший на прошедшей сквозь глаз арматуре человек – эдакая скульптура неизвестного творца.
Не знаю, зачем я пытался с ними договориться. Возможно, не хотел лишней крови, а может доводить действие акселератора до двух минут. Да, прошло всего десять секунд с преодоления второго рубежа разгона, но даже так шанс быть обнаруженным возрастает во множество раз. Всего за десять секунд я успел оставить столько следов в километрах вокруг, что отделу поиска сбежавших объектов только и останется, что выстроить связь между бойней и мной.
В любом случае прошлого не воротишь. Я не хотел лишнего конфликта, но мне просто не оставили выбора. Порою от помех нужно избавляться радикальными средствами. Сестра для меня важнее всплывших на поверхность воспоминаний. Потерплю. В первый раз, что ли?
В конце концов, я выдернул крошку Эмилию из самого настоящего ада. Живший множество лет с чувством вины перед самым дорогим человеком, я наконец нашёл способ отплатить за всю доброту.
— Прости, Эмилия, - сказал я чуть громче. - Прости, что оставил одну, - повернулся в сторону прижавшейся к стене девушке.
Широко распахнутые от ужаса глаза и трясущееся тело вызывали лишь жалость и желание оберегать. Я привык к виду гор трупов, но вот семнадцатилетняя девчушка – вряд ли. Её взгляд метался из стороны в сторону, перескакивая то на бежавший алый ручеёк, то на меня. Она жалась как можно ближе к стене в попытке скрыться подальше от убийцы, а сил не хватало даже на очередной всплеск эмоций – на лице девушки не осталось ничего, кроме ужаса непонимания.