Петр Савельевич, не рассуждая, повинуясь импульсу, окликнул дочь, которая уже скрылась из виду. Потом чертыхнулся: не услышит же! И побежал за ней. До коридора, по которому пошла Машенька, добрался в два счета, свернул вслед за дочерью – и увидел перед собой пустоту. Двери по обе стороны коридора, винного цвета дорожка на полу, картины на стенах… Машеньки нет.
Он заметался, открывая двери одну за другой, на шум сбежались слуги, потом и жена подоспела. Поняв, в чем дело, искать Машеньку стали уже все вместе. Но ни за одной из дверей девушки не оказалось. В окно она вылезти, понятное дело, не могла – зачем бы ей это делать? Да и снег только пару часов, как перестал валить, а покров под окнами был девственно-чист, нетронут. Никаких следов.
Жена Петра Савельевича с той поры слегла. А сам он стал еще тверже и сдержаннее, вытянулся и высох за несколько дней. Не уволился, остался в доме, надеясь, видимо, отыскать дочь, не рассчитывая на помощь сыскных. Ведь в поисках немца те, как ни старались, ни на миллиметр не продвинулись.
Управляющий не ушел, но сразу четверо слуг взяли расчет, и потому, когда через три дня приехал сын Николая Федоровича, прислуживать ему пришлось Антону, личному камердинеру Петровского, который был при нем с малых лет.
Кроме Антона в доме, помимо хозяев и Петра Савельевича, оставались верная Татьяна, повар, кухарка, пожилая горничная, садовник, кучер, который сделался теперь еще и конюхом.
«Это на такую-то махину!» – сетовала Татьяна.
А куда деваться, если никого калачом не заманишь в Петровский дом!
– Пожалуйста, давай уедем отсюда, – снова попыталась поговорить с мужем Наталья перед самым приездом Дмитрия. – Ты же и сам видишь, с этим местом что-то не так!
Наталья знала, чем объясняется упрямство супруга: дом не поддавался его воле. Николай добился в жизни огромного успеха и привык думать, что для него не существует неразрешимых проблем и вопросов, что люди и обстоятельства должны покоряться ему. А потому не мог позволить себе смириться с тем, что есть вещи выше его понимания.
Муж угрюмо поглядел на нее и досадливо проговорил:
– Я устал от этого вздора, Наташа. Перед нами цепь случайностей, которую необразованные люди раздули до размеров вселенской катастрофы – неужели сама не видишь?
– Но ведь Иоганн Францевич…
– Пропал, да. Но, видишь ли, я склонен думать, что по какой-то причине этот человек вполне мог инсценировать свое исчезновение. Возможно, у него были долги или иные причины скрываться. А дальше – полоумная горничная, которой что-то почудилось. И вот уже людишки вроде той «ворожеи» связывают воедино совершенно не связанные между собою вещи, а десятки сплетниц с готовностью подхватывают эти нелепицы, и домыслы растут, ширятся, подобно лесному пожару! Не разберешь, где правда, а где ложь, но общее мнение не переломить!