Измученный, перепуганный, всеми силами старающийся не выказать своего страха, приходил Петровский вечерами в свою спальню, словно погружаясь в свой личный ад.
Впрочем, справедливости ради, началось это не сразу. В первое время он не замечал ничего особенного – дом как дом.
Да, Наташа постоянно жаловалась на царивший в комнатах холод, но Николай Федорович просил ее потерпеть, находил разумные объяснения: недавно выстроенный дом, толстые стены, необходимость протопить помещения.
Со временем, не сразу, но стал он понимать, что эти объяснения не выдерживают никакой критики…
Впрочем, Петровский вызвал мастеров, которые проверили систему отопления. Они подошли к делу со всей ответственностью, со всем тщанием, однако не нашли никаких поломок, совершенно никаких.
– Простите мне столь вольное сравнение, – сказал на прощание инженер, – но при том усердии, с каким здесь топят, вы и ваша супруга должны задыхаться от жары.
«А мы не можем согреться», – подумал Николай Федорович, сбитый с толку и не понимающий причин происходящего.
Впрочем, вскоре низкая температура в комнатах стала казаться ему меньшей из неприятностей.
Однажды, было это после исчезновения немца (ох, и попортила ему крови та ситуация!) Николай Федорович ужинал в одиночестве в маленькой столовой, которая как раз была предназначена не для парадных обедов, а для таких вот скромных тихих трапез.
Час был поздний – дело шло к полуночи. Наташа, конечно, уже спала, да и почти все слуги уже разошлись по комнатам, Антона Николай Федорович отпустил – у того был жар.
Погруженный в мысли о недавнем разговоре с управляющим банком, Николай Федорович ел, почти не замечая вкуса, и не сразу обратил внимание на витавший в воздухе странный запах.
Протянув руку к бокалу с вином, Петровский замер и сморщил нос. Пахло премерзко: то ли гниющими овощами, то ли мокрой землей, то ли застоявшейся болотной водой.
«Несвежее подали, негодяи?» – удивился он. Прежде такого не случалось.
Николай Федорович осторожно принюхался к содержимому тарелки, хотя это было излишне: на вкус все было в порядке, он ведь почти доел.
– Антон! – раздраженно позвал Петровский, но вспомнил, что камердинера здесь нет. Отшвырнув салфетку, отодвинул стул и направился к выходу из комнаты.
В коридоре смрад был заметно сильнее. Николай Федорович потянул носом, будто охотничий пес, и пошел на запах. Подумалось, что надо бы кликнуть кого-то из слуг – горничная, которая накрыла на стол и должна была убрать за ним столовую, находилась поблизости, достаточно позвонить. Да и управляющего разбудить можно.