Постельничий (Элби) - страница 30
«Это» повторялось много раз. Я видел «это» много раз. И с неким затаённым страхом перед неизбежным и неизвестностью, с азартом участника происходящего, с предвкушением разгадки, пытался определить суть наблюдаемого и дать хоть какое-то объяснение, более-менее понятное человеческому разуму. На основе тех минимальных знаний, которыми владел, я придумал сам для себя определённую историю и в рамках её строил догадки о том, что не понимал до конца.
Время. Не так. ВРЕМЯ. Стремительный поток, пронзающий всё и вся на своём пути, двигающийся в одном направлении с одинаковой скоростью в любой точке пространства. И это движение не откуда-то куда-то. Оно вовсе не имеет направления, видимого нами. Оно протекает через «эфир сущего» в любом месте мира, возникая как бы из одного неизвестного пространства и тут же исчезая в загадочном другом, устанавливая для каждой точки один и тот же момент настоящего. Это «кровь» Создателя и, как и кровь у человека, она определяет жизнь, возможность получать энергию, информацию и необходимые ингредиенты для материи и сознания, даёт возможность творить и поддержать созданное в нужном состоянии гармонии, унося всё ненужное. Что будет, если остановиться кровь в теле человека, если сердце перестанет перекачивать её — наступит смерть. Что будет, если произойдёт застой в каком-то отдельном месте — окружающие это место клетки и ткани отомрут. Что будет, если физически повредить систему сосудов — кровь изменит привычное направление движение и покинет тело, прекратив выполнять свою функцию. И во всех этих случаях кровь свернётся, застынет и перестанет быть тем, чем являлась.
Айо-Ехиб-Хроисл-Каладум. Примерно так бы звучало полное имя этого человека, если бы его попытались произнести вслух. Он был одним из огромного множества других обитающих в этом мире. Сам факт жизни, существования, был для них достаточен. Благоговение перед сущим, перед гармонией окружающего. Наслаждение от созерцания и трепетная забота о ком-то невообразимо могущественном, частью которого являешься. И в то же время определённая цельность, независимость и способность к созиданию. Всё это, на мой взгляд, наполняло живущих людей.
Айо находился в странном помещении, очертания и мебель, если всё это можно так назвать, которого периодически менялись послушное чьей-то воли, преображаясь в довольно сложные, замысловатые и необычайно притягательные виды, сообразно задуманному или просто под воздействием ежесекундных эмоций и чувств. Иногда «стены» строения исчезали и там показывалась природа с очень необычными растениями и периодически мелькающими животными. Их внешний вид был понятен и казался знакомым и в то же время совершено неопозноваем мной. Сознание же его было нигде и в то же время везде, то только в какой-то области мироздания, то соединялось с другими и распространялось, растворяясь в бесконечности. И то, чем он занимался не так уж важно. Тем более что я ни хрена не понимал и малой части происходящего. Главное, что он был увлечён и ему нравилось его занятие. Перед его «взором», то скрещивались и переплетались какие-то потоки или нити и он, казалось, разгадывал их таинственный узор и что-то менял и распутывал. Замедляясь, вёл диалог совсем с иными носителями мыслей, где-то внутри звёзд или внутри планет. То перед взором появлялись маленькие частицы, которые также обладали каким-то своим сознанием, они общались, соединялись, распадались и снова соединялись, образуя новую материю, которую подхватывали невообразимо быстрые «импульсы-шарики» и уносили за грань контроля в предназначенное именно им место. То я видел яркие звёзды в их бесконечной энергетической круговерти и Айо как-то вчитывался в характеристики процессов и ныряя в эту раскалённую стихию, вступал в разговор с гигантским разумом ядерной энергии, добирался до атомов и что-то добавлял или убирал там, в чём-то помогая. Всё это имело ещё и свой звук, в том числе, принятого бы нами за музыку, а парой и за песни. Были отношения и с женщинами и детьми. Иногда он уходил, иногда принимал другие формы, иногда его действия напоминали приём пищи, что именно он ел не берусь сказать, как мне кажется, фрукты там были точно. А иногда происходило то, что совсем не вызывало во мне ассоциаций и какого-либо понимания. Слишком было сложно. Потому не возьмусь даже описывать. Главное, что это вызывало полное согласие в самом Айо и всё происходящее имело какой-то потаённый смысл, где каждый выполнял свою роль и нёс свою долю ответственности.