Теперь разрыв был как в первые минуты кросса: Макс моментально догнал соперника и старался не отставать. После полянки миновали жутко грязный и скользкий овражек, тропа пошла вниз. Макс пару раз поскользнулся и едва не упал, троица догнала его, слышалось тяжелое сопение и ругань сквозь зубы. Рядом ненадолго оказался длинный, красный, аки свекла из борща, глянул на Макса безумными глазами и пропал из виду. Дорога выровнялась, елки жутковато шумели над головой, сверху сыпались иголки и прочая мелкая труха. Ноги разъезжались в скользкой глине, пришлось перейти на шаг, Макс почти догнал «монстра», топал у того за спиной, чувствуя на себе взгляды остальных. Все уже порядком выдохлись, черноглазый перестал улыбаться и все пялился на елки, будто видел там нечто, недоступное прочим.
Тропа снова пошла вверх, все кое-как взобрались по скользкому склону, и тут первый рывком дернул вперед. Макс не сразу сообразил, куда тот подевался, ринулся по тропинке влево, но вовремя заметил синюю стрелку на стволе сосны: так отмечали маршрут. Кинулся обратно, в повороте обошел длинного, едва не столкнул того на обочину и помчался следом за «монстром». Впереди за редеющим лесом показались крыши невысоких построек, лес расступился, и все оказались на поле размером вроде футбольного. Справа виднелись препятствия другой полосы, попроще, слева, судя по мишеням вдали, помещалось стрельбище, а впереди их ждала здоровенная танковая яма, доверху полная жидкой грязи. В длину она была метров пять, довольно глубокая, и заканчивалась наклонно натянутой сеткой с канатами, что свисали с той стороны каркаса из металлических труб. Яма была чем-то вроде вишенки на торте, последним испытанием, после коего оставался лишь короткий бросок к финишу. «Монстр» оглянулся и ринулся в яму, утонул в ней почти по грудь и боком, загребая грязь, двинул к сетке. Макс чуть притормозил на краю бездны и получил ощутимый толчок в спину: это длинный, белый, точно снеговик, с безумным взглядом пер напролом. Макс пропустил его, переждал фонтан грязи и рухнул следом. Поначалу аж задохнулся, точно глотнул этой вонючей жижи, но нет, просто грязь забыли подогреть, и она, мягко говоря, взбодрила не хуже водки. Он греб за «монстром», что уже был в паре метров от сетки, не обернулся на два шлепка и смачный мат позади, обогнал длинного. Тот брел, не видя перед собой дороги, даже глаза закрыл и смешно водил руками по сторонам. Лидер уже царапался по сетке вверх, было видно, что он здорово устал, «наелся», если перейти на спортивную терминологию. Макс еле поспевал за ним, видел, что разрыв медленно, но увеличивается, собрал себя в кучу и ухватился за мокрый канат. «Монстр» полз, точно во сне, невидяще глянул на Макса и принялся карабкаться дальше. Сорвался пару раз, оступился, едва не заехал преследователю по макушке, но лез дальше. Финиш был предсказуем: хоть ползком, но кандидат должен пересечь черту, и, похоже, на этот раз будет фотофиниш. Сердце уже колотилось в горле, воздуха не хватало, перед глазами все плыло. Макс взял чуть правее, поравнялся с лидером и обошел его, они медленно, точно две гусеницы, ползли по сетке, причем сонные и слепые гусеницы. Макс слышал тяжелое дыхание соперника, пару раз перехватил его не злобный, что странно, а удивленный взгляд: дескать, как это так, что происходит, граждане? Выкинул руки вверх, подтянулся, пальцы коснулись ледяного металла перекладины. Осталось только перетащить себя через нее и по канату слететь вниз, а дальше хоть трава не расти. Финиш вон он, видно по толпе встречающих, и где-то там ждет Левин, и долгожданная работа и новая жизнь. Макс перекинул ногу через перекладину, сел на нее верхом, примерился к канату, потянулся. «Монстр» только-только подползал, весь красный, со сжатыми зубами, смотрит в одну точку перед собой, ничего прочего будто не замечая. Макс выдохнул, вдохнул, ухватился за канат и глянул вниз.