– Когда обнаружили?
– Сегодня утром, – врать не приходилось, и Макс лишь пересказывал недавние события. – Увидели свет, стучали, кричали, потом взломали дверь, а она тут… лежит.
– Одна жила? Родственники, семья у нее есть?
– Без понятия, – опять же честно сказал Макс. За полтора месяца, что он сам тут прожил, про бабкину родню он слышал только от нее самой: то она в гости едет, то брат с женой к ней собираются, но и только. Говорить лишнего не стал, решил смолчать. Полицейский положил на стол фуражку, поглядел на фотографии и царапал ручкой по бумаге дальше.
– Болела она?
– Не знаю. Наверное. В ее возрасте все болеют.
– А сколько ей лет, и паспорт где? – лейтенант заинтересованно глянул на Макса. Тот опять с самым честным и недоумевающим видом пожал плечами, потом спохватился.
– Лет восемьдесят или даже больше, она войну помнит. А паспорт не знаю где.
Вспомнил, что в коридоре видел бабкину сумку, принес ее. Лейтенант покопался внутри, ничего кроме лекарств, ручки и выключенного кнопочного мобильника не обнаружил.
– Запишем как неизвестную…
– Ее Надежда зовут, – оборвал полицая Макс, – в смысле, звали. Она не неизвестная.
Подумал, что фамилию бабки даже Витька вряд ли знает, решил пока ограничиться этим. И сам себе поклялся, что как только закончится этот ад со стройкой и домом, то сам найдет бабкину родню, чтобы все было честь по чести: и могила, и две даты через черточку, и полностью имя, фамилия, отчество на могильной плите.
– Ладно, – лейтенант расписался под строчками с текстом, – тело заберут, полежит до опознания или востребования, а квартиру потом опечатаем.
Он проглядел написанное, прищурился, поднял голову.
– У вас улица Озерная, дом четыре?
– Да, она самая. А что такое?
Лейтенант снова полез в свою папку, принялся перебирать бумаги, потом достал сложенный вдвое лист, развернул.
– Медведкина Анна Николаевна тут проживает? – он чуть запинался, разбирая чьи-то каракули.
– Медведкина Анна? – Макс не сразу сообразил, о чем идет речь, полицейский на него не смотрел, крутил исписанную бумажку и одновременно листал адресную книгу в своем мобильника.
– Медведкина Анна Николаевна, безработная, тридцать шесть лет, у нее двое детей. Сыну Дмитрию восемь, дочери Елизавете шесть, у нее олигофрения. У вас живет?
Дошло, наконец, о ком это он. Анька, будь она неладна, и тут о себе напомнила.
– Знаю такую, – сказал Макс, – Анька-шалава, как же, как же.
– Где она, где ее квартира? – полицейский занес ручку над листом бумаги.
– Где она, без понятия, уже несколько дней ее не видел. А квартира на первом этаже, могу показать.