- Дурацкое дело - не хитрое...
Гжесь, яростно вздрогнув, как от пощечины, попытался сесть, но она удержала его и вдруг положила его голову себе на колени. Он замер и перестал даже дышать, погружаясь затылком и шеей в гладкую прохладу ее кожи, в томительное атласное беспамятство.
- Лежите, рыцарь мой, вы еще очень слабы, - сказала Галка чуть напряженным голосом, продолжая придерживать его за плечи. Он медленно поднял руки и накрыл ее ладони своими.
Стало тихо. Только из коттеджа едва слышно доносилась музыка.
- Как здорово, что мы вместе летим, - прошептал Гжесь и поводил головой, гладя стиснутые Галкины ноги.
- Неудобно?.. - вскинулась она, но он сказал с пронзительной, уже болезненной для ее сердца теплотой:
- Да ну что ты...
Она помолчала, пытаясь выровнять дыхание. Дыхание не выравнивалось. Оглушительная истома поднималась от сладкой тяжести на коленях.
- Удивительно повезло... второй же рейс. Было бы ужасно, если бы кого-то не пропустили... Или распределили на разные корабли, ведь правда? - произнесла она чуть дрожащим голосом, и это было признанием.
- Я бы один не полетел.
Она улыбнулась и вдруг спросила:
- Ты правда собирался купаться?
А он мгновенно ответил:
- Идем вместе.
И она тут же согласилась:
- Идем.
Он не пошевелился. И она не пошевелилась.
- Вот только еще полежу после такой потери крови, - сказал он. Она беззвучно шевельнула губами, а потом повторила едва слышно:
- Лежи.
Мерцающие глыбы долгих волн сонно, медленно накатывали на берег.
- Говорят, там жилья будет не хватать первое время... Приютишь? Хоть на... - у него перехватило горло, - хоть на несколько дней?
Она резко выдернула свои ладони из-под его, и он тут же испуганно вскочил.
- Дурак, - пробормотала она. - Пень бесчувственный. Если уж я впущу, так потом не выпущу, так и заруби на своем римском носу!
Дикки протолкался меж танцующих, галдящих друзей к столу, на ходу зачерпнул ложку салата. Я обязательно полечу, думал он, энергично жуя. Сердце его пело, кровь горячо, туго билась в жилах. Он слегка приплясывал под музыку. Обязательно. Среди ста тысяч народу затеряться - плевое дело. Пролезу завтра зайцем, мне ли их электронику не обмануть, на стартовом поле этом. Он дожевал, проглотил и, не присаживаясь, по-прежнему притоптывая в такт мелодии, зачерпнул еще. Вот мама только... На миг он перестал жевать. Ну, ладно. Что об этом. Когда там самые трудности пройдут и станет вроде как на Земле, я вернусь, конечно. Но если все время про маму думать, мужчиной никогда не станешь и ничего в жизни не сделаешь. А, все обойдется, все будет прекрасно, только бы пробраться на корабль! Такое дело начинается - нельзя, чтобы без меня! Второе солнце станет человеческим, и уж я обязательно приложу к этому руку! Скорее бы рассвет. Хотелось немедленно бросить свою монету, орел или решка, пан или пропал, прозябать или жить. Жить! По-настоящему жить, на пределе! Тоже мне, выдумали не пропустить меня из-за каких-то там паршивых кровяных каких-то телец. Ха-ха, только и могу сказать вам в ответ. Гжесь - мальчишка, пусть милуется со своей голенастой, раз это для него интереснее всего - на Земле ли, на Терре... Мы станем галактической расой наконец, целую планету сделаем второй Землей на другом краю Галактики - эх, ты, Гжесь! Полечу, полечу!