— Не выходит? — спросили меня.
— Не выходит, — вздохнул я в ответ.
— Почему, как думаешь?
— Хрен его знает, — честно ответил я, повторив ещё раз попытку.
— Просто ты слаб.
— Слаб?
— Да.
Я призадумался, а потом согласился. Да, наверное, я слаб. Я приложил слишком мало усилий, чтобы мои линии стали красными. Надо больше… Я напрягся, меняя цвет тонких нитей сначала на розовый, а потом и на красный. Так так, ещё! Ещё! И ещё немного! Вот! Я с гордостью посмотрел на несколько нитей своей руки, которые сменили цвет на красный, и не думали бледнеть.
— Молодец!
— А то! — гордо ответил я, любуясь новым цветом.
— Это все?
— Что?
— Все, что ты можешь, это сменить цвет на красный?
— И это немало, — возразил я.
Потом посмотрел на красные линии своей руки. Мой собеседник молчал. Я попробовал его позвать, но результата не было. Заняться мне было нечем, и я стал развлекать себя тем, что стал менять цвет своих линий. Через какое-то время я весь стал состоять из красных нитей. Потом вернул себе белый цвет. Снова красный… Белый… Нет, так не пойдет. Ну-ка! Линии стали снова менять цвет, но теперь они становились синими. Ага, получается! Синий… Зелёный… Жёлтый… Фиолетовый… Через какое-то время я наловчился менять цвета всех нитей одновременно, а затем и цвет каждой нити отдельно.
— Неплохо, неплохо!
— А, опять ты?
— Я.
— А ты кто такой, собственно?
— Зови меня Вергилий.
— Кто?!
— Ха — ха! Купился!
— Значит, это не ад?
— А ты бы хотел попасть в ад?
— Нет уж, не надо!
— Зря, очень познавательно.
— Как нибудь в другой раз, ладно?
— Договорились.
— Но если это не ад, то что? На рай тоже не похоже.
— А ты бы хотел попасть в рай?
Я призадумался. В ад мне точно не хотелось, а вот рай? В раю вроде как неплохо, так ведь? Вергилий молчит, ничего не подсказывает. Кто же он, кстати?
— Вергилий, а ты кто?
— Проводник.
— Проводник умерших?
— Можно и так сказать.
— И что, ты каждого умершего провожаешь? — усомнился я.
— Каждого.
Ну надо же! Как уверенно он это заявляет. Я прикинул количество ежесекундно умирающих, потом прикинул время, которое он провел хотя бы со мной. Не, не сходится. Не человек он, и не разумный. Его поведение напоминает скорее автоботов в чате. Хотя, я вроде бы читал, что существующие программы стали столь сложны, что человек может и не догадываться, что его собеседник — программа. А я вот догадался, так получается? Или мне позволили догадаться? Но если он бот, то тогда…
— Вергилий, я помер, получается?
— Верно.
— А как же канарейка, которую я нес? Что стало с ней?
— Я не знаю. Не имею доступа в мир живых, мой мир — это мир между мирами, куда я у провожают умерших.