Лиля промолчала, опустив голову. Она благодарила бога за то, что не проболталась про Ингу. Вот это был бы номер! Лесбиянку родители в своем доме не потерпели бы даже под страхом ее и собственной смерти. Это было бы для них слишком.
— Миша! — подала голос мать. — Что будем делать? В полицию пойдем?
Злоключения дочери довели ее до слез. Глаза и нос ее были красные, как при насморке.
— Не просто в полицию, — сказал отец. — Не просто, Катерина, начальник УВД — мой друг. Котов. Серьезный мужик. Он эту нечисть живо к ногтю! Они у нас попляшут. И Морт, и Артемон этот, и вся братия! Я их!.. Мы их!..
Не находя слов, он ударил себя кулаком по ладони и хотел уже звонить своему Котову, но мать объяснила, что еще слишком рано, и, ворча, он согласился повременить до девяти часов утра. Мать накрыла стол, позвала завтракать. К своему изумлению, Лиля обнаружила, что ее уже не винят во всех смертных грехах, а жалеют. Это было очень приятно. Сбылась Лилина мечта снова стать маленькой девочкой, о которой все заботятся и которая постоянно находится в центре внимания. Отец пообещал ей новые зимние сапоги. Мать подкладывала то сырников, то сметаны, то джема. Давно уже Ивлевы не выглядели такой образцовой семьей. Они были довольны собой и преисполнены позабытой любовью друг к другу.
В половине десятого отец дозвонился Котову и изложил свою лаконичную версию событий. Вернувшись к женщинам, он потер ладони и сказал:
— Гриша разбираться будет. Потом перезвонит. Велел пока никому больше не звонить, волну не поднимать. Иначе спугнем мерзавцев. Надо брать их тепленькими. Всем скопом.
В час дня он не выдержал и перезвонил Котову. Тот строго сказал, что правосудие не терпит суеты, и опять распорядился ждать, пообещав приехать. Звонок в дверь раздался лишь вечером, когда за окнами стемнело и зажглись желтые огни, посеребренные проливным дождем. Порог перешагнул не Котов, а… Инга, холодная и официальная, в мокром черном плаще. При виде ее Лиля почувствовала себя мышкой, попавшей в мышеловку, к которой вплотную приблизилась кошка.
— Что вам здесь надо? — скрипуче выкрикнула она. — Как вы смеете после того, что было?
— Успокойся, деточка, — сказала Инга и устремила чистые прозрачные глаза на Ивлевых. — Меня зовут Инга, можно без отчества. Я старшая медсестра больницы, в которой содержалась ваша дочь. К нам обратился Котов, навел справки и попросил забрать Лилю, пока она снова чего-нибудь не натворила.
— Миша, — окликнула мать. — Спроси у Котова.
— Конечно, — кивнула Инга. — Именно это я хотела вам предложить.