Они сидели в бойлерной, где часто собирались, чтобы погреться, передохнуть и поговорить о делах насущных.
— Как ты собираешься решать проблему? — спросил Колян.
— Просто. По башке и в воду. Утонул.
— Не прокатит, — возразил осторожный Щербак. — Морт не поверит. Сидел-сидел до холодов и вдруг побежал? Да еще сейчас, когда его телку привезли? Даже псих не стал бы убегать. А Дергач не псих. Козел, да. Но не псих.
— Мы его на живца поймаем, — предложил Калач. — Не может быть, чтобы Артем к своей Лиле не сунулся. Подстеречь и Морту заложить. Пусть он решает, как с ними быть.
— Толково, — произнес Марат. — Дело говоришь.
Несмотря на свои кровожадные намерения, он не мог не понимать, что это — наилучший вариант. Убивать или калечить нового фаворита Морта было небезопасно. Этот человек умел докапываться до истины, просвечивая чужие мозги как рентгеном.
— На том и порешим, — закончил мысль Марат. — С Дергача глаз не спускаем. Кто заметит, что он к Лиле пробрался, сразу шефу сообщает. С меня три литра вискаря. Не фуфлыжного, настоящего.
Парни радостно загомонили, загоготали и отправились по делам, кто на пост, кто на дежурство. Артем, карауливший ворота, видел, как они расходились. Это был не первый случай вопиющего нарушения дисциплины, происходившего у него на глазах. В голове мелькнула хитрая мыслишка взять и настучать на санитаров, пренебрегающих своими обязанностями. Как обычно, он отогнал ее, словно назойливую муху. Это было бы подло, а подлецом становиться не хотелось. Даже по отношению к Марату и компании, постоянно пускающих в ход запрещенные приемы. Станешь с ними на одну доску, там и останешься. Нет уж, спасибо.
К будке подошла Марта — тощая сука с печальными, гноящимися глазами. Она выкармливала щенков, родившихся неизвестно от какого кобеля. Других собак Артем на острове не приметил, и все же Марта умудрилась ощениться целым выводком. Приходилось давать ей то мосол, то хлеб, вымоченный в жиру. И делая это, Артем не мог не вспоминать Лилю.
Она сообщила ему о своей беременности на второй день своего принудительного возвращения в больницу. Теперь она была не медсестрой, а пациенткой. Не трудно было догадаться почему. Морт решил лишить ее разума, подвергнув интенсивной психической обработке. Добрый доктор Айболит, блин! Нет, не добрый, совсем не добрый. Он и Артема начал обрабатывать. Таблетками не ограничилось. Морт постоянно вел с Артемом беседы, давил на психику, пытался гипнотизировать. Как ни сопротивляйся, а это не проходило бесследно. Артем уже неоднократно замечал за собой странности. Случалось, он просыпался среди ночи с ясным ощущением непоправимой беды, которая должна была вот-вот приключиться, а то, бывало, днем его разбирал смех, и тогда он мог бессмысленно хихикать в одиночку, словно накурившись дурной травы. Это не только раздражало, но и пугало. Как человек, привыкший управлять своими мыслями, эмоциями и поступками, Артем ощущал себя непривычно слабым и зависимым. Приходилось прилагать намного больше усилий, чем обычно, чтобы держать себя в руках.