Имелся еще один мотив добросовестно ухаживать за больными. Так велела совесть. Кому-то удается заглушить ее голос до слабого писка, кому-то нет. Лиля принадлежала к последней категории. Если верить во всякие там законы кармы и воздаяния, то она поступала правильно. Если нет, то нет. Но так уж она была устроена. Ничего с этим поделать было нельзя.
Собственно, стационарное отделение размещалось на втором этаже, в правом крыле лежали женщины, в левом — мужчины. Утренний обход обычно совершался в десять часов утра, и проводил его доктор Морт вместе с Ингой и парой санитаров. В его отсутствие обязанности взяла на себя старшая медсестра. Лиля, находящаяся в опале, к таким осмотрам не привлекалась. Ее задачей было обойти палаты и проследить, чтобы все пациенты приняли свои лекарства, а также отметить в журнале любые необычные симптомы и реакции и в случае необходимости известить о них руководство.
При том, что она была весьма далека от медицины, ее не могло не удивлять, что все лечение в клинике проводит только один главврач, а остальной персонал является лишь обслугой. Казалось Лиле странным и правило, обязывающее следить за тем, чтобы в больничных покоях были включены телевизоры. Пациенты, по большей части, не возражали и даже делали звук погромче, что, кстати говоря, не рекомендовалось.
Входя в палаты, Лиля первым делом регулировала громкость, а потом приближалась к кровати, чтобы непрекращающийся телевизионный шум и гам не мешал общаться. Она честно старалась быть внимательной и вежливой. Не только по той причине, что среди пациентов попадались очень состоятельные и влиятельные люди, которые могли высказать недовольство доктору Морту. Нет, это было ее профессиональной обязанностью. Разве не избрала она медицинскую карьеру? А если так, то будь добра Лилия Михайловна соблюдать всякие там клятвы Гиппократа и так далее. Потому что твой долг — помогать людям.
Все новые и новые лица проплывали перед ней. Лиля начала с женского отделения, потому что здешние обитательницы обычно доставляли меньше хлопот. На мужской половине могли обматерить, схватить за ягодицу или даже сделать непристойное предложение. Не говоря уже о таких эксцессах, после которых месяц потом ходишь с синяками, делающими тебя похожей на енота.
Женщин в больнице было чуть больше десятка. Только три из них предпочли одиночество, остальные лежали парами. По ночам им бывало страшно.
— Вчера опять бродил, — пожаловалась Волкова, симпатичная, но анемичная дама неопределенного возраста.
— Кто? — машинально спросила Лиля.