- Это моя добыча!
Ловко проворачивая картошку под лезвием, она превосходственно усмехнулась, и я прекрасно понял ее усмешку: дескать, это еще вопрос - кто чья добыча.
- Не беспокойся, - сказала она потом, - я девушка очень преданная. И к тому же, совершенно не пригодна к употреблению.
- Окрасился месяц багрянцем?
На этот раз она оглянулась с непонятным мне удивлением; затем улыбнулась потаенно.
- Скорее уж, окрысился. Тонус не тот.
- Ну, будем надеяться, - сказал я.
И звякнувший ножик, и глухо тукнувшую картофелину она просто выронила - и захлопала в ладоши:
- Ревнует! Сашка ревнует! Этой минуты я ждала полтора года! Ур-ра!
Картофелина, переваливаясь и топоча, покатилась к краю, но решила не падать.
По-моему, с тонусом у Стаси было как нельзя лучше.
Бедная моя любимая. Все время знать это про меня, каждый день... "На Васильевский успел заехать? Тебя покормили?"
Горло сжалось от преклонения перед нею.
- Ну скажи, наконец, как тебе моя новая прическа? Нравится?
Я соскучился до истомы и дрожи - но если поцеловать ее, она ответит, а думать будет, что вот варшавский лайнер шасси выпустил, а вот Януш подходит к стоянке таксомоторов.
- Очень нравится. Как и все остальное. Тебе вообще идет девчачий стиль.
- Просто ты девочек любишь. Я и стараюсь.
Она отвернулась, подобрала картофелину и нож. На меня будто сто пудов кто взвалил - так давило чувство прощания навек. И все равно - такая нежность... Я обнял ее за плечи, легонько прижал спиною к себе и опустил лицо в ароматные, чистые волосы: надетая на голое размахайка без обиняков звала ладонь через ключицу вниз, к груди - я еле сдерживался.
- Трубецкой, не лижись. Я ведь с ужином не управлюсь.
Не меня она звала. В последний раз я чуть стиснул пальцы на ее плечах, поцеловал в темя - и отпустил. Все.
- Ладно, Стасенька, я пошел. Не обижайся.
- Жаль. Знаешь, после работы заезжай, а? Поболтаем...
- Зачем тебе?
- Ну, может, мне похвастаться тобою хочется? Тебе такое в голову не приходит?
- Признаться, нет. Не знаю, чем тут хвастаться. По-моему, твои друзья держат меня за до оскомины правильного солдафона - то ли тупого от сантиментов, то ли сентиментального от тупости.
- Какой ты смешной. А завтра ты что делаешь?
- Лечу в Симбирск и добиваюсь встречи с патриархом коммунистов.
Она порезала палец. Ойкнула, сунула кисть под струю воды - и растерянно обернулась ко мне.
- Это еще зачем?
- Дело есть. Счастливо, Стася.
- Она шагнула ко мне, как в Сагурамо пряча за спину руки, чтобы не капнуть ни на себя, ни на меня; обиженно, в девчачьем стиле надула губы.