- Ну, что же, я вызываю свою группу, - я ответил:
- Я тоже.
- Вам-то зачем, Александр Львович?
От возбуждения и тревоги я стал болтлив не в меру.
- Понимаете... полный дурак я только с женщинами. Что мне скажут тому и верю. А тут чудится мне какой-то подвох, а какой - никак не соображу. Значит, лучше быть поближе к делу.
Начинало смеркаться, когда два авто подъехали к углу Хлебной и Дамского проспекта, где были сосредоточены почти все лучшие в Ишеевке заманчивые для женщин магазины, и, не выворачивая на Хлебную, остановились. В дороге мы по радио успели получить дополнительные сведения: сам Мокеев с семьей уже неделю как убыл на воды, дома оставив одного управляющего; да два приехавших откуда-то из Сибири незнатных журналиста снимают у него мансарду. Круг знакомств у них обширный. С момента установления наблюдения из дома никто не выходил и в дом не входил; есть ли кто внутри - неизвестно.
- Держись ко мне поближе на всякий случай, - поправляя кобуру под мышкой, сказал я Рамилю. Тот механически кивнул, явно не очень-то меня слыша; глаза горят, щеки горят - первое серьезное дело.
- Ну зачем вам-то рисковать? - полушепотом сказал мне командир группы "Добро" Игорь Сорокин. И С раскованной прямотой добавил: - Ведь под сорок уже, реакция не та...
Я только отмахнулся. Меня будто бес какой-то гнал. Амок.
Эта операция была поспешно совершаемой глупостью, от начала и до конца. И хотя мы взяли всех, в том числе и тюкнутого, в том числе и товар - если бы не подвернулось "Добро", охранники товара постреляли бы половину десятки Усольцева, а то и больше. Сам того не ведая, Беня отправил нас в осиное гнездо.
И вот, когда мы уже заняли позиции под окнами, и на звонки в дверь никто не отвечал, а потом управляющий, якобы сонно стал спрашивать, то надо, и сообщил, что хозяин в отъезде, и честный Усольцев уже помахал у него перед носом ордером на обыск, и первая пятерка уже вошла в дом, я вдруг понял, какая мысль, ровно никак не могущий родиться младенец, крутилась и пихалась пятками у меня в башке.
Это был не Беня.
Со мной разговаривал тот самый дьявол. Тот самый мутантный вирус. Просто Кисленко, человек порядочный и добрый, не выдержал раздвоения, а преступник Цын с дьяволом сжился легко; он даже не понял, что одержим. Все побуждения и повадки дьявола были ему сродни. Но его бред про сокровища рядовых коммунистов и личную диктатуру патриарха произносили из мрачной бездны те же уста, которые подсказывали убийце великого князя бред про красный флаг и про то, что народу нечего жрать.