На сам смотр мы не идем, будем наблюдать со стороны. Наша лучшая рота отправится на мызу, сменять тобольских драгун в карауле. Сами тобольцы после мероприятия отправятся на Украину, догонять остальную кавалерию. Мы же будем стоять истуканами с блестящими штыками, охраняя покой и безопасность всего высшего света дивизии со чады и домочадцы, кои изволят устроить эту, как ее там… То ли бал, то ли прием… Не знаю, как аристократия называет здесь свои грандиозные пьянки.
Утром нас сменит следующая рота. То есть те несколько часов сна, что я урвал этой ночью, мне должно хватить на сутки. Так что силы следует экономить. Ну, раз надо – значит, надо.
Адъютант майора Небогатова одолжил Мартину Карловичу свои карманные часы. И раз в полчаса порутчик дает знак своему денщику Федьке, а тот уже на маленькой походной рынде отбивает время. Это – для нас. Чтобы примерно понимали, что сейчас должно по графику происходить, куда идти и что делать.
Семь утра. Барабаны пробили зорю. Солдаты споро выползают из палаток, начинают приводить себя в порядок и помогают друг другу облачиться в мундиры. Завтрак уже готовится в котлах на множестве костров. Занимается рассвет. Эх, жаль… если бы светало чуть попозже, то это море костров от горизонта до горизонта выглядело бы гораздо красивее. Завтрак не только у нас, но и вообще во всех полковых лагерях, что раскинулись вдоль дороги на сколько хватает глаз и даже дальше.
Восемь утра. Завтрак окончен, барабаны бьют построение. Мы с ребятами снимаем с рогаток длинные жердины, которыми еще вчера обозначили вход в лагерь и споро растаскиваем их в стороны. Ундер-офицер Фомин стоит у дороги с двумя солдатами и готовится направлять выходящие на построение капральства, одно за одним. Почему так? Потому что полковник Макшеев – большой фанат всевозможных крепостей и укреплений. И его полк, что на зимних квартирах в Кексгольме, что в прошлых летних лагерях, всегда занимался построениями внутри крепостей, острогов и редутов. Вот и сейчас мы имитируем ворота, через которые полк должен выйти и быстро развернуться.
А в руках у Фомина – копье! Вот это номер! Ундер-офицер мушкетеров – и вдруг с копьем! Чего это он? Что за архаизм?
– Сам ты копье, дурень! – ругает меня Ефим. – Это называется «протазан». По артикулу ундер-офицерам мушкеты не положены, они должны с протазанами быть. Потому как их задача не стрелять, а этим самым протазаном указывать цели. Да и вообще чтобы по ним определять, где заканчивается одна команда и начинается другая. Полуротам и капральствам свои прапоры не положены. Потому протазан – он как бы вместо него.