– Так это… я ж рекрут первого года службы, кто меня слушать будет?
Фомин усмехнулся:
– Раньше надо было дураком прикидываться, Жора. Теперь поздно уже. Думай, решай, ищи возможности. И для себя, и для всей роты. Крестного своего подключай, он тоже мужик непростой. Придумай, как нам без разбоя и мародерства до весны дожить.
М-да, задачка. Ну ладно, раз уж они сказали «без чинов» и разговор идет в бане, то спрошу напрямик про одну мысль, на которую навел меня Семен Петрович:
– Насколько я понимаю, такая деятельность – это по профилю так называемого «общества». Не получится так, что я их работу делаю? Не перебегу ли где дорожку по незнанию?
Порутчик переглянулся с ундером.
– Не получится. В этом случае они нам не помощники. «Общество» хочет лежать на печи да жевать калачи. А мы с тобой, Жора, хотим побольше двигаться. Потому как под лежачий камень, ну ты сам понимаешь.
– А если я не смогу? – спросил я.
Все показное добродушие враз слетело с лица порутчика Нироннена. Он в упор посмотрел на меня своими холодными синими глазами.
– Ну ведь пинать ногами пленного дворянина смог же. А тут дело куда как проще. Всего-то восемьсот рублей серебром.
Что-то засиделся я в бане. Дело уже к вечеру, собираться пора, мне еще в соседнюю деревню топать.
Движение колонн по Рижскому тракту и не думало утихать. Караваны с фуражом и военным имуществом уже прошли, но вслед за ними потянулись полки. Рота за ротой, батальон за батальоном на север отходила вся та армада, что была сосредоточена на берегах Двины весной. Если судить по тем бумагам, что попадались мне в руки, когда я был и. о. писаря порутчика Нироннена, то картина получалась такая. Двадцать пять полков пехоты, четырнадцать – кавалерии, плюс иррегуляры. Но кавалерия уже ушла на Украину, в район Чернигова. Ну как – кавалерия? Насколько я понял, с конями у драгунских и гусарских полков были большие трудности. Я сам писал под диктовку Нироннена письмо о том, почему никак не можно в деревне отнять лошадок в пользу армии. Из чего сделал вывод, что явно не от хорошей жизни драгунские снабженцы пытаются по деревням побираться. Деревня – она все-таки не конезавод, откуда тут хорошие скакуны? Ну а про квартирного хозяина Нироннена, Германа, посторонним армейцам лучше не знать. Зачем подставлять хорошего человека? Да и сам Герман мимоходом как-то рассказывал, что в Рижском драгунском, где служит его сын, очень сильная нехватка лошадей. Именно поэтому он, Герман, взялся активно заниматься коневодством, имея целью как минимум обеспечить сыну хорошего скакуна. А как максимум… ну, понятно. На данный же момент регулярная кавалерия чуть ли не наполовину пешая. А кто конный, ездит на таких клячах, которых даже не всякий крестьянин в хозяйство возьмет.