Всё это, как и вытекающая отсюда общественная деятельность рабочих, которую мы рассмотрим ниже, составляет положительную сторону характера этого класса; отрицательную сторону также можно набросать в общих чертах, причём она не менее естественно вытекает из приведённых выше причин. Пьянство, распущенность в отношениях между полами, грубость и недостаток уважения к собственности — вот главные пункты обвинения, которые буржуа предъявляет рабочим. Что рабочие много пьют, это вполне естественно. Шериф Алисон утверждает, что в Глазго каждую субботу вечером напиваются допьяна не менее 30 тыс. рабочих, и это число, без сомнения, не преувеличено; в этом городе один кабак приходился в 1830 г, на двенадцать домов, а в 1840 г. — на десять домов; в Шотландии было уплачено акциза в 1823 г. с 2300 тыс. галлонов спиртных напитков, а в 1837 г. — с 6 620 тыс. галлонов; в Англии в 1823 г. — с 1 976 тыс. галлонов, а в 1837 г. — с 7 875 тыс. галлонов[41]. Изданный в 1830 г. закон о пивных, облегчив устройство так называемых jerry–shops, в которых разрешается распивочная продажа пива, облегчил также распространение пьянства, поскольку чуть ли не у каждого дома оказалось по трактиру. Почти на каждой улице можно найти несколько таких пивных, а если где–нибудь за городом стоят рядом два–три дома, то наверное в одном из них есть jerry–shop. Кроме того имеются во множестве hush–shops, т. е. тайные шинки, торгующие без разрешения, и в самом центре больших городов в уединённых, редко посещаемых полицией кварталах, немало тайных винокурен, в которых ведётся перегонка спирта в огромных количествах. Гаскелл в цитированном произведении полагает, что в одном Манчестере имеется больше ста таких винокурен и что их годовое производство достигает по меньшей мере 156 тыс. галлонов. В Манчестере имеется кроме того более тысячи трактиров, следовательно сравнительно с числом домов по меньшей мере столько же, сколько в Глазго. Во всех других больших городах дело обстоит точно так же. И если принять во внимание, что, не говоря уже об обычных последствиях пьянства, мужчины и женщины всякого возраста и даже дети, часто матери с детьми на руках, встречаются в этих заведениях с наиболее низко павшими жертвами буржуазного режима — ворами, мошенниками и проститутками, если вспомнить, что иная мать поит вином грудного ребёнка, которого держит на руках, то вряд ли кто–нибудь станет отрицать деморализующее действие этих заведений на их посетителей. Пьянство во всей его грубости можно наблюдать в особенности в субботу вечером, после получки, когда работа прекращается немного раньше обычного и весь рабочий класс высыпает из своих трущоб на главные улицы. Мне редко удавалось в такой вечер выйти из Манчестера, не натолкнувшись на большое число пьяных, которые едва держались на ногах или валялись в канавах. В воскресенье вечером обычно возобновляются те же сцены, но с меньшим шумом. А когда все деньги истрачены, пьяница отправляется в первый попавшийся ломбард, которых в каждом большом городе множество, — в Манчестере их свыше шестидесяти, а на одной из улиц Солфорда (Чапел–стрит) от десяти до двенадцати — и закладывает всё, что у него ещё есть. Мебель, праздничная одежда, если она имеется, посуда — всё это каждую субботу в огромном количестве выкупается из ломбардов, затем почти всегда снова перекочёвывает туда не позже среды, пока какая–нибудь случайность не помешает выкупу и одна вещь за другой не останется в руках ростовщика или пока последний не откажется давать что–либо за изношенную, никуда не годную вещь. Кто собственными глазами наблюдал распространение пьянства среди рабочих Англии, тот охотно поверит лорду Эшли