Мы оказываемся в мягко освещенном холле, где окна с бронированными стеклами и огромный тигр кисти Сальвадора Дали. Мы видим двери справа и слева и слышим тихое, зловещее жужжание – то ли системы кондиционирования, то ли где-то работает какое-то оборудование. Москва-река вдали за окнами вьется среди заснеженных парков и продуваемых ветрами набережных.
Лара касаются кнопки у правой двери, нас впускает молодой человек в полувоенной форме и ведет по коридору, увешанному абстрактными картинами в кремовой, алой и ярко-красной палитре – резкие мазки на них столь сильно напоминают ножевые раны, что шов на моей спине тут же начинает ныть. По дороге нам попадаются несколько мужчин и женщин в деловых костюмах. Лара впускают Оксану в одну из комнат, а меня демонстративно ведут в другую. Комната выкрашена в голубино-сизый цвет и почти ничем не декорирована, кроме бронзовой пантеры на ореховом ночном столике.
– Боюсь, лишние тапочки и халат в сервис не входят, – кисло произносят Лара. – Мы не ожидали, что ты выживешь. Через час ужин, мы за тобой придем.
Я сажусь на кровать и устраиваюсь поудобнее. Спина теперь просто вопит.
– Здесь есть врач? Ты можешь позвать?
– Болит?
– Да.
– Покажи.
В ответ я стягиваю через голову свитер, задираю футболку и поворачиваюсь спиной.
– Угу, похоже на воспаление. Почему ты ей так нравишься? – произносит она после паузы.
– Оксане? Честное слово, не знаю.
– Все время, даже в постели – Ева, Ева, Ева, Ева. Ужасно бесило. Мы пытались тебя убить уже дважды.
– Я заметила.
– «Умри, но не сейчас». Смотрела этот фильм?
– Нет.
– Розамунд Пайк, вся из себя суперкрасотка. Пирс Броснан тоже ничего. Как думаешь, мы могли бы сняться в фильме про Бонда?
– Несомненно. Там всегда есть какой-нибудь ненормальный русский с короткой стрижкой и крутой пушкой.
Лара смотрят на меня с сомнением.
– Ладно, сейчас кого-нибудь поищем.
Не проходит и десяти минут, как появляется врач. Деловитая молодая женщина в российской военно-морской медицинской форме с чемоданчиком, полным всяческих инструментов. Она тыкает в шов, щупает лимфатические узлы и дает мне две упаковки лекарств – антибиотик и болеутоляющее. Она не спрашивает, откуда у меня явно огнестрельная рана, но зато интересуется швом.
– Никогда такого не видела. Обметочный шов. Впрочем, аккуратная работа.
– Это моя девушка, – объясняю я. – После школы ей нечасто доводилось держать иголку с ниткой.
– А что это за следы на шее? Похоже на укусы.
– Это они и есть.
– Тоже ваша девушка?
– Угу.
– Что ж, дело ваше. Но соблюдайте осторожность.
Я стучусь к Оксане. Она только что из душа и закутана в белый банный халат. Торчащие в разные стороны волосы и влажная розовая кожа – она сейчас похожа на ребенка.