– Бу-га-га! Какая киска!
Я подхожу к окну и смотрю на фигурки внизу, пригибающиеся навстречу ветру со снегом.
– Слушай, – говорю я. – Единственная причина, почему я здесь, единственная причина, почему я вообще до сих пор жива, состоит в том, что Ричарду и Антону кажется, будто я тебе небезразлична. Им нужна ты, и поэтому они держат тут меня. Но знаешь что? Я, пожалуй, скажу им, что они ошибаются, и что тебе на самом деле на меня насрать. Тогда они преспокойно выпустят пулю мне в затылок, и никаких проблем. С меня довольно.
– Ева, я никогда не говорила тебе, что мне на тебя наплевать. Прошлой ночью…
– Что прошлой ночью?
– Ты же слышала, что я сказала.
– Ты сказала, что любишь меня.
– Именно!
– А потом ты запаниковала. Стала думать, будто теперь у меня есть какая-то власть, которую я смогу использовать против тебя. И ты не захотела довериться мне, не захотела взаимности, а решила отвернуться от меня – как обычно.
– Ты ведь все придумала. Сгребла в кучу все свои теории. Но знаешь что? Это не делает тебя неравнодушным ко мне человеком. Ты просто встаешь в хвост длинной очереди мудаков, которым всю жизнь, с самого моего детства, не терпелось залезть мне в мозги.
– Я просто пытаюсь тебя понять.
– А вот и не надо этого делать. Ты понимала меня куда лучше до нашего знакомства, когда я была просто самым, б…, жутким существом, какого ты могла себе вообразить. Монстром, объектом охоты. Продолжай в том же духе, и сильно не ошибешься.
Я поворачиваюсь к ней лицом.
– Оксана.
– Что?
– У нас тут еще одна ночь. Две, в лучшем случае. А что дальше – фиг знает. – Я беру ее за руку выше локтя. Я чувствую, как подрагивают мышцы под тонким свитером, и вижу взгляд бездонных серых глаз, от которых не оторваться. Я провожу пальцем по шраму на ее губе и слышу, как в ответ робко дрожит ее дыхание. – Есть только сейчас – ты сама так сказала. А ты – это все, что у меня есть, и все, чего я хочу.
Она хмурится, словно пытаясь припомнить что-то далекое.
– У меня нет чувств, как у других людей. Мне приходится симулировать. Но любовь у меня есть – своеобразная, моя. Наверное, она не такая… – Оксана слегка пожимает плечами. – Но она настоящая.
– Я знаю.
Она отводит взгляд в сторону, и я вдруг замечаю проблеск слез. В поцелуе я пробую эти слезы на вкус.
– Извини, – говорит она. – Я сейчас вообще никакая. Просто трахни меня, о’кей?