Ужин, как и вчера, выше всяких похвал, но у меня нет аппетита, а от запаха полусырого мяса и сдобренной кровью подливки просто воротит. Зато я приговариваю чуть не целую бутылку дорогущего «Шато Петрюс» – я даже помыслить не могла, что когда-нибудь его попробую. Ричард снисходительно наблюдает, как я наливаю пятый бокал.
– «Петрюс» – неофициальное брендовое вино «Двенадцати», – отмечает он. – Так что ты идеально вписываешься.
– О, несомненно, мне не терпится продегустировать вагон и маленькую тележку этого дерьма, – произношу я шлюшьим голоском. – В смысле, если выживу.
– Выживешь, – отвечает он. – Тебя очень трудно убить. И это – то, что мне нравится в тебе больше всего.
– Да ничего тебе во мне не нравится, – говорю я и агрессивно наклоняюсь к нему, пошатываясь и слегка проливая красное вино на белую скатерть. – Я нужна тебе только из-за моей девушки. Будем здоровы!
Он улыбается.
– А она – и вправду твоя? В смысле, девушка. Похоже, ей неплохо и с Ларой или как там ее нынче зовут?
Я вижу, о чем он. Через стол от меня Оксана, не отрывая взгляда от Чарли, играет с их рукой, и они обе покусывают друг дружке кончики пальцев.
– Я бы обеспокоился, будь это указательный палец, который на спусковом крючке, – произносит Ричард, но я уже вскочила со стула и нетвердой походкой обхожу стол.
– Надо поговорить, – обращаюсь я к Оксане.
– А она, может, занята.
– Отвянь, Чарли. Оксана, ты меня слышала.
Она смиренно следует за мной. Полагаю, больше из любопытства.
Захлопнув за нами дверь, я отвешиваю ей такую звонкую оплеуху, что она, выпучив глаза, застывает на пару секунд в шоке.
– Кончай, ладно? Кончай с этой мордой утюгом, с этой херней с Чарли, с тем, что ты ведешь себя, как полнейшая, абсолютнейшая сука!
Ладонь теперь горит, а шов на спине – такое ощущение, что он лопнул. Оксана приходит в себя и бросает мне лукавую полуулыбку.
– Ты же знала, во что ввязываешься, если ты со мной. Знала лучше, чем кто-либо другой.
– Иди на хер, Оксана. Это все неубедительно. Нельзя шагать по жизни и постоянно приговаривать: я, мол, такая как есть, и точка. Ты достойна большего. Мы достойны большего.
– Правда? А вдруг мне нравится быть такой, какая я есть. Вдруг я не хочу быть человеком, какого ты себе нафантазировала. Такая мысль закрадывалась к тебе в голову?
– Еще как закрадывалась. Каждый день. Каждый божий день с тех пор…
– С тех пор, как ты отказалась от всего ради того, чтобы быть со мной? Ты что, сейчас снова затянешь эту волынку? И вот что я скажу тебе, Поластри, это ни фига не сексуально!
– Наплевать. Мне уже все равно.