— А срокам мы еще вернемся, ненаглядный мой, — обжег шепотом на ухо Сокольский.
Захотелось возразить, что чего к ним возвращаться и…
От спины ладони переместились к бедрам и заду, выглаживая их, умело сминая и замирая через определенный промежуток времени, чтобы вновь продолжить. И внутри от этого защекотало странное чувство: помесь стыда и жгучего желания.
— Какой хороший мальчик, — шепнул Сокольский, вызывая волну сладкой дрожи по всему телу.
Ремень Олега оказался расстегнут, а брюки приспустили ниже. Дыхание стало чаще, окружающее безынтересным и далеким. Язык словно онемел, не давая ничего ответить.
— Красивый, умный… И знаешь толк в работе.
Собственные пальцы впились в плечи Корсара чуть ли не до синяков. Тот только одобрительно хмыкнул, продолжая гладить бедра. Потом положил одну ладонь на пах и погладил сквозь белье, лаская пальцами.
Задохнувшись от ощущений, Олег невольно прикусил губу Сокольского и тут же медленно провел по ней языком, ловя дыхание. Попытался расстегнуть его ремень сам.
— Какой славный мальчик, — выдохнул тот в его рот.
Белье оказалось стянутым, а наглые пальцы Корсара уже вовсю ласкали член, давая только судорожно втягивая воздух и растворяться в накатывающем жаре.
Вернувшись выше, рука огладила грудь, обводя кончиками пальцев ореолы сосков и легонько их сжимая.
«Меня же сейчас прямо здесь», — только и успел подумать Олег и тихо охнул, когда колено Сокольского раздвинуло его бедра.
Плевать, на все плевать. Хочу. Здесь. Сейчас.
Потянувшись к пуговицам рубашки Корсара, начал их быстро и аккуратно расстегивать. Привычка.
Но стоило управиться с последней, как Сокольский чуть прищурился, покачал головой и вдруг перехватил его руки. Поднес к губам, начал целовать, гладить нежную кожу на сгибах запястья кончиком языка… а потом как-то странно и задумчиво посмотрел, будто что-то пытаясь оценить. Олег, затаив дыхание, молча смотрел на него, не понимая, что происходит.
Сокольский ловко сдернул свой галстук, потом провел плотной шелковой лентой по запястьям Олега, словно в шутку. И с вопросом.
Олег не отводил взгляда. В глубине сознания зародилась странная догадка. Ну, что ж… узнаем. Он медленно провел языком по губам. Приподнял вопросительно бровь, в серых глазах вспыхнул подначивающий огонек. Мол, давай.
Сокольский не то чтобы усмехнулся, но по губам скользнула улыбка. Одобрительная. Галстук широкой петлей лег на запястья, узел получился не слишком тугой, но не вырваться.
Может, зря? Но тут же загорелось предвкушение и легкий страх.
А Олега наградили еще одним поцелуем: сначала медленно поймали ухо губами, провели языком по шее легчайшим касанием, и только потом впились в губы, властно раздвигая их. А чтобы даже не вздумал вырваться, ладони снова легли на плечи и притянули их к себе, большими пальцами поглаживая ключицы.