Табан спешно плюхнулся в свое кресло и громко защелкал по клавиатуре. От Олега не укрылось, как поморщился Сергей. Тот не переносил, когда кто-то относился к нажатию на клавиши, как к вбиванию гвоздей молотком.
Тихонько зажужжал принтер, легкий парок поднялся над свеженапечатанным документом.
— Чудненько, спасибо, — уронил Табана. — Можете быть свободны, Сергей.
— Из плена освобожден, — мрачно отшутился программист и перед выходом из кабинета кинул на Олега сочувствующий взгляд, словно что-то почувствовал.
Олег тоже чувствовал, но уже решил, что переживать лишний раз не будет.
— Значит, «Корсар», — начал он, и Табан поднял взгляд на него, словно и сам забыл, о чем спросил. Или просто не ожидал, что Грабар начнет говорить сам.
Так как сам Табан предпочитал на неудобные вопросы непросто не отвечать, но и делать вид, что они вообще и не задавались. До Олега, кстати, только сейчас дошло, что как забавно должно быть смотрелась его встреча с Сокольским. Тот явно не любит, когда его водят за нос, а Табан готов разыгрывать Ивана Сусанина без обеда и ужина. А как же хорошо дожал его Влад, что шеф все же чуть ли не за ручку привел его к Олегу. При этом явно не особо переживал, что тот мог запросто сожрать новенького работника.
И с изумлением вдруг осознал, что в мыслях перешел с фамилии генерального директора «Корсара» на имя. Да еще и сокращенное.
— С «Корсаром» вопрос решился.
Табан задумчиво посмотрел на Олега. Ага, соображает шеф все же далеко неплохо. Понимает, что сейчас пойдет коронное «но». Потому что генеральный директор компании, с которой идет тяжба, просто так бы не заявился сюда.
Но Олег сделал вид, что ничего не происходит. И наоборот — происходящее в порядке вещей.
— До суда дело не дойдет, претензии выставлять тоже не будут. Необходимо будет выполнить договорные обязательства касаемо выплаты положенного за неделю просрочки. Но после этого оформится дополнительное соглашение, где мы можем взять отсрочку и выполнить работу.
Никогда не заканчивай речь плохим известием. И не начинай. Иначе запомнят именно его. Так уж устроены люди. Мало того, что плохое в любом случае запоминается лучше хорошее, так еще и остается осадочком.
Табан откинулся на спинку кресла. Закусил губу, взял кох-и-норовский карандаш, постучал по столу.
— Так-так-так, — сказал чужим, словно не своим голосом. — Вот как.
Надо бы что-то сказать, но заливаться соловьем не очень хотелось. Табан имел мерзкую привычку не слышать того, чего не хочет.
И после Сокольского… хм, как-то не очень страшно. Почему-то представилось, чтобы тот сделал своему работнику за подобные дела. Правда, надо быть откровенным, выгребать стоило Касумяну, а не Олегу. Он и так сумел добиться…