Первыми на огневой рубеж вышли Ходырев с Кривошапкиным. Передвижные пулеулавливатели мы установили на линии двадцать пять метров. Почти стандартное упражнение — «грудные мишени», одна серия — пробная, три — зачётные, по полному магазину на каждую…
— Сколько, Семёныч? — спросил подполковник, едва утихла пальба.
— Первый стрелок — сто семьдесят четыре, второй — сто шестьдесят два, — отозвался «судья», закончив подсчеты.
— Да-а. Слабоват ты, Паша, против меня, — с довольным видом констатировал Иван Николаевич. — Дважды в молоко засадил. Учиться тебе еще и учиться.
— Я просто не тренировался давно, — пробурчал в ответ капитан. — А так я не меньше двухсот выбиваю. Как правило.
— Угу, ты еще про плохого танцора анекдот расскажи, — рассмеялся Ходырев и повернулся к нам со Смирновым. — Ваша очередь, товарищи… эээ… курсанты и офицеры.
Михаил и я заняли свои места на огневых позициях. Дождались, пока поменяют мишени, после чего не спеша снарядили пээмовские магазины и изготовились к пробной серии.
— Поехали, — отдал команду Семёныч.
На пристрелку ушло чуть меньше тридцати секунд. Медлить особого смысла не было. Судя по результатам, показанным предыдущей парой, оба макаровых казались вполне надёжными. Оставалось лишь поправить прицел и приноровиться к отдаче.
— Первый стрелок — три шестёрки по кругу, восемь — в голову, четыре семёрки — внизу, — сообщил Семёныч, рассмотрев в «трубу» мишень Смирнова.
Результат, в общем-то, неплохой, в первую очередь, говорящий о том, что целился Михаил правильно — разброс в пределах рассеяния.
— Второй стрелок, — «судья» на секунду замялся. — Хм, хорошая кучность. Две восьмёрки, четыре семёрки, две шестёрки. Все в нижней части.
«Ага, понятно. Линию прицеливания надо сместить повыше».
— Готовы? — вновь прозвучало от судейского столика.
— Готов… Готов…
— Огонь.
На три зачётные серии, по трём отдельным мишеням и с учётом перезарядки, мы потратили около двух с половиной минут. Об этом нам «сообщили» часы, висящие над судейским столиком.
— Сто семьдесят девять. Неплохо, — объявил Семёныч результат Михаила.
Действительно. Выбить из макарыча столько очков (в среднем по семь с половиной на выстрел) сродни подвигу. Послушаем теперь, что у меня.
— Мать моя женщина, — удивлённо пробормотал «судья» секунд через двадцать, отрываясь от смотровой трубы. — Двести двенадцать очков, как с куста.
— Сколько, сколько? — усомнился Иван Николаевич.
— Двести двенадцать. Если не веришь, можешь сам посчитать.
— Я лучше на месте проверю, — подполковник махнул нам рукой и направился в огневую зону, к мишеням.