Возрасты городов
Есть какая-то важная для меня закономерность в том, что город схватывается на пике развития. Это, кстати, говорит о том, что у Москвы все еще в будущем (хотя мне от этого не легче – я-то этого не застану), а Пиза и Сиена, к примеру, оставляют нам автопортреты цивилизации на разных этапах своего развития.
Для меня эти автопортреты – чуть ли не самое интересное: точно так же еще в Венеции четыре года назад я искал аутентичные ландшафты, не тронутые современностью. И они там есть, особенно ночью и на периферии. Та самая донаполеоновская Венеция, которая до сих пор способна кружить голову. В России такую аутентичность и «верность конкретной эпохе» можно встретить, лишь спустившись в московское метро (все прочие метрополитены находятся уже на исторической территории моей собственной жизни): наша страна молода и величава, поэтому здесь ничего кроме индустриализации–коллективизации–оттепели–застоя в цельном виде не сохранилось.
Питер и города-страны «Золотого кольца» ведь не в счет?
С другой стороны, у нас еще слишком много «жизни». Мы во всех смыслах молоды и боевиты. Ведь если центр города каменеет – это хорошо лишь для туристов: жизнь из него автоматически уходит в пригороды, город оказывается оставлен на растерзание толпам чужаков.
Но в пригородах по определению ничего не происходит, кроме бытовухи, поэтому общественная и интеллектуальная жизнь замирает, несмотря на потоки интернационального люда, вымывающего из исторических центров остатки аутентичности.
Библиотека Архигимназия
Самая спокойная сегодня экспедиция сложилась в библиотеку Архигимназия, продолжившую тему утреннего медицинского музея восковых фигур своим анатомическим театром архитектора Антонио Паолуччи (Antonio Paolucci), выученика Болонской академии братьев Карраччи. Это на центральной площади, но чуть наискосок от Сан-Петронио, уже внутри Музейной улицы, – место, откуда, как я понял по экспликациям, есть и пошел Болонский университет.
Ненароком туда забрел уже в первый или во второй вечер, бесцельно блуждая по аркадам, а там почти классический двухэтажный дворик с арочными галереями 1562 года, все своды которого расписаны (геральдическими в основном) фресками – с десятками, если не с сотнями гербов, орденов и родовых знаков.
Просто заглянул в освещенный двор, ну и пошел вслед за праздным народом, поднялся на второй этаж, куда вели эффектные парадные лестницы, сплошь испещренные гротесками, и попал на встречу с каким-то итальянским писателем в зале Стабат Матер, названным так в честь Россини (привет, Пезаро!) – именно здесь 18 марта 1842 года прошла одна из премьер этого опуса под руководством Доницетти.