– Так и должно быть, – покивал я головой и объяснил: – Ранка заживает, вскоре можно и бинты снимать, главное – смотреть, чтобы кровь не шла, да это место оберегать. Впрочем, – хмыкнул, – голову следует беречь в любом случае.
– Вань, завтрак окончен? Могу к себе идти? Работы много… – с отсутствующим видом проговорила Катерина.
Хм, на ее руках следы краски; похоже, она всерьез решает поставленную задачу.
– Конечно, никого за столом не держу, я же не деспот какой, – ответил сестре, а Александр недоверчиво хмыкнул.
И чего это он, хочет что-то против сказать? Никогда свои поступки не причислял к самодурству и диктату. Ну… если не рассматривать некоторые случаи.
Антонина Михайловна и в самом деле выглядит хорошо. Жалоб нет, даже не заикнулась, что ранка чешется. Измерил ей давление – в норме. Жара нет, координация движений не нарушена. Перебинтовал ей голову и выдал заключение:
– Вы здоровы, но перенапрягаться не стоит, гуляйте на свежем воздухе, набирайтесь сил, надеюсь, недуг не вернется.
– Спасибо вам, Иван Макарович, – сжала мою ладонь женщина. – У меня к вам есть еще одна небольшая просьба, не сочтите за наглость.
– Говорите, – со вздохом ответил ей, приготовившись выслушать и понимая, что мне пытаются забраться на шею и свесить ножки. Прав, скорее всего, оказался Александр: пора матери с дочерью покинуть мой дом.
– Анна, выйди, – попросила дочь Антонина Михайловна.
Девушка с явной неохотой покинула комнату, а ее матушка, тяжело вздохнув и прикрыв глаза, стала говорить:
– Простите нас, Иван Макарович, мы преследовали свои интересы, когда пытались проникнуть к вам в дом. Анечка откуда-то узнала, что в городе появился влиятельный человек, близкий к императорскому дому. На вашего помощника она долго выходила, а потом почему-то не решалась его использовать. Александр Анзорович мне нравится, но что-то между ними не заладилось в последнее время, – женщина чуть поморщилась и чуть качнула головой на подушке, – простите, не это главное.
– Не пойму, к чему вы клоните, – озадаченно постучал я пальцами по прикроватной тумбочке.
– Мой муж, Глебов Максим Витальевич, нас с дочкой бросил, прокутив мое приданое. Мы остались ни с чем, рассчитываясь с его кредиторами, продали почти все; от тетки достался дом, где и жили, но, – она печально вздохнула, – он требует ремонта. На работу меня и Анечку никто брать не желает даже прислугой, вспоминая моего непутевого мужа.
– Но я-то чем могу вам помочь? – спросил я, пытаясь подавить в себе раздражение.
– Анечка у меня успела окончить высшие женские юридические курсы, но с таким отцом путь для дальнейшей карьеры ей оказался закрыт.