Отчего так в России березы шумят?
Отчего белоствольные все понимают…
Титан! Стоик! Святой человек. Такого холодной водицей не проймешь. Ничего, будет повод, я придумаю что-нибудь поинтереснее. А пока я поплотнее завернулся в одеяло и мгновенно заснул. Я всегда хорошо сплю на новом месте.
Через два часа противно завибрировал будильник в наручных часах, а еще через час мы с Гартманом входили в помещение столовой, разместившееся на первом этаже верхней перекладины той самой буквы П, о которой я вам уже говорил.
Столы были сдвинуты вместе, и все происходящее чем-то напоминало небогатую свадьбу, для которой арендована районная столовая. Я бывал пару раз на подобных мероприятиях у своих однокурсников. Роль жениха с невестой, очевидно, отводилась мне и профессору, во всяком случае, место во главе стола приберегли именно для нас. Оставалось только надеяться, что обойдется без криков «Горько!» и прочих сопутствующих безобразий. Как ни крути, профессор был уже не молод, страдал ожирением и вообще не относился к тому типу мужчин, который вызвал бы у меня сексуальное возбуждение. Скажу вам честно, мужчины в принципе не вызывают у меня подобных эмоций. Я все больше по дамам. На столе в моей комнате лежало несколько листков бумаги, на которых поименно были перечислены все работающие на станции сотрудники, указаны их должности, гражданство и даже размещены небольшие цветные фотографии. Перед тем как направиться на званый ужин, я пробежал глазами список и теперь внимательно выискивал среди присутствующих тех особ женского пола, которые показались мне симпатичными на фото.
Скажу вам без лишней скромности, у меня превосходная память, особенно хорошо я запоминаю все то, что увидел или прочитал; когда я воспринимаю информацию на слух, результаты не столь впечатляющие, но лучше, чем у подавляющего большинства окружающих меня людей. Так что знайте: я крайне злопамятный парень.
Тех самых особ женского пола, которые заслуживали моего внимания, было всего две, и обе были замужем. Жаклин Беар — канадка, очевидно, французского происхождения, сидела совсем недалеко от меня, всего через три салата. Миниатюрная брюнетка с ослепительной белоснежной улыбкой и в столь же белоснежной водолазке, так замечательно обтягивающей ее довольно крупную для столь изящной фигуры грудь. Периодически эту белоснежную грудь и прекрасную улыбку от меня закрывал наклоняющийся к горячему муж Жаклин, Фредерик Беар, сорокалетний лысеющий орнитолог с выдающейся вперед нижней челюстью и носом, которому мог бы позавидовать любой из объектов его исследований. Сама Жаклин, как я узнал из буклета, была медсестрой и работала в местном медпункте.