Готфрид ждал, когда Ульрих наконец покажет свое недовольство, и наконец дождался.
— Не девица, можно и обнажиться. Все свои! — выкрикнул конунг. — Или ты кого-то стесняешься, Ульрих? Если у тебя есть скрытое уродство, шепни мне на ухо, и мы что-нибудь придумаем.
Лязгнула сталь. Дикий выхватил из ножен свой меч и рванулся вперед. Свен и несколько стражей бросились ему навстречу, закрывая собой конунга. Сильные руки удерживали яростно вырывающегося Ульриха. Его сторонники понимали, что вооруженное противостояние со стражниками ни к чему хорошему привести не сможет.
— Уберите оружие. — Голос, произнесший эти слова, привык говорить с толпой. Толпа знала и любила этот голос. Голос праведника, голос проповедника.
Верховный хранитель встал рядом с Готфридом. Внешне он сохранял абсолютную невозмутимость, и только Готфрид видел, как пульсирует вена на виске Ладвика.
— Уберите оружие, оно несет только смерть и страдания, — продолжил Ладвик. — Я пришел сюда, на площадь, не как Верховный хранитель, не как слуга Ока истины, а как житель этого города, такой же, как вы, так же, как вы, принесший свою метку. — Ладвик вытянул руку с зажатым в кулаке кусочком кожи. — Боги правят этим миром по своему усмотрению, — голос Хранителя звучал все увереннее, он чувствовал, что завладел вниманием толпы, — но даже мы, служители церкви, признаем земную власть, призванную защищать порядок и спокойствие среди людей. Поэтому я поступлю так, как подсказывает мне долг гражданина и долг мужчины.
Одним быстрым движением Хранитель расстегнул застежку, скрепляющую полы его длинного плаща прямо под горлом. Глухой возглас изумления пронесся над площадью. На Ладвике под плащом ничего не было. Толпа завороженно смотрела на белое худое тело.
— Благодарю тебя, Хранитель. — Готфрид опустился на одно колено и почтительно подал Ладвику плащ.
— Да уж, есть за что, — проворчал Ладвик, накидывая плащ на костлявые плечи.
На площади началась суета. Один за другим люди выходили к ожидавшим их стражникам, отдавали свою метку и затем сбрасывали с себя одежду. Кто-то делал это молча, кто-то с шутками, подбадривая себя и окружающих. Громкий хохот раздавался то в одном, то в другом месте.
— Ну, вроде нормально пошло, — с облегчением оглянулся на конунга Свен.
— Нормально, — согласился Готфрид, — проследи, чтобы стражники тоже разделись все до единого, да и сам не стесняйся.
— Как скажешь, — кивнул Свен.
— Иди, я сейчас тоже приду, — Готфрид усмехнулся, — иначе Ульрих умрет от подозрений.
Дождавшись, когда Свен отойдет, конунг недовольно пробурчал: