— Откуда ты взялся, Ладвик? Ни у кого и мысли не было просить тебя обнажиться.
Хранитель улыбнулся:
— Этот юноша, Эдди, поделился вчера со мной своим замыслом. Его идея мне понравилась, и я одобрил его намерение прийти к тебе, Готфрид. Однако опасение того, что вся эта затея вызовет некоторое, скажем так, неудовольствие отдельных горожан, не давало мне спокойно уснуть всю ночь. Поэтому я и решил прийти сюда вместе со всеми.
— Да, в мудрости тебе не откажешь, — признал Готфрид, — так же, как и в решительности. Понятно, что стражники быстро скрутили бы Ульриха, вряд ли кто-то посмел бы прийти ему на помощь, но вот что делать с ним потом, это была бы проблема.
— За нападение на конунга, наказание одно — изгнание.
— Я знаю, — Готфрид опустил голову, — у меня рука не поднялась бы посадить его в лодку.
— Ты очень великодушен, Готфрид, — покачал головой Хранитель, — великодушие есть великое достоинство для святого, но порой это великая слабость для правителя. Не будь слабым, Готфрид, не то время. Кстати, — спохватился Хранитель, — пойду отдам метку стражнику.
Конунг задумчиво смотрел на удаляющуюся худую спину Верховного хранителя, затем встряхнул головой и решительно зашагал к ближайшему стражнику, возле которого выстроилась очередь полуголых мужчин.
Заняться было нечем. С утра объявили, что на сегодня город закрыт для посещений. Так решил конунг. Поэтому сразу после завтрака я вновь завалился на кровать, намереваясь в очередной раз перечитать «Ночь в Лиссабоне». Но чтение не задалось. Некоторое время я старательно перелистывал страницы электронной книги, пока не отбросил ее в сторону. Для Ремарка мне было недостаточно грустно. Однако читать что-либо более жизнерадостное мне тоже не хотелось. Мозг возражал против малейших усилий. Поняв, что интеллектуальная деятельность мне сегодня не по плечу, я решил наведаться в местный спортзал, о котором вчера в сауне упоминал Зиверс. Нацепив спортивный костюм, кроссовки и прихватив с собой полотенце, я выдвинулся из комнаты. По дороге я постучал в дверь профессора.
— Не хотите в спортзале размяться, жирок растрясти?
— У меня его нет.
Очевидно, Гартман давно не смотрелся в зеркало. Я не стал его разубеждать.
Войдя в спортзал, я замер. Пульс мой забился быстрее, а кровь прилила во все места, куда ей приливать было вовсе не обязательно. Стоя ко мне спиной на двух расставленных на некотором расстоянии степах, Берит Берг выполняла приседания плие. В руках она держала довольно увесистую, килограммов на десять, гантель. Но, конечно, совсем не эта железяка привлекла мое внимание. Когда я обратил на Берит внимание во время ужина в день нашего прибытия, то никак не мог разглядеть ее ягодицы по той простой причине, что она весь вечер сидела, мило беседуя со своим соседом по столу. Следующие два дня я ни Берит, ни ее ягодиц вовсе не видел. И вот они предстали передо мной во всей красе, обтянутые розовыми с затейливым белым узором лосинами. Совершая раз за разом плавное движение вниз, они ласково касались некой невидимой взгляду точки опоры, на мгновение замирали и вновь устремлялись вверх. Восхитительное зрелище!