Великан удивленно посмотрел на конунга.
— Ты тоже не веришь мне? — В голосе его звучало изумление.
— Мы не в церкви, Торбьорн. Все члены совета, и я вместе с ними, снимали свою одежду на площади, так же как и все простые горожане. Ты можешь сделать это здесь и сейчас. Ты должен сделать это.
— Хорошо, — гигант горестно покачал головой, — я сделаю это конунг, я сделаю это, потому что ты этого хочешь.
Он нервно расстегнул застежки кожаной куртки, надетой на голое тело, и бросил ее на каменный пол. Все вокруг замерли в молчании. Торбьорн огляделся.
— Мало? Ну да, мы же совет голозадых, как сказал Ульрих. Хорошо же, смотрите.
Он стянул штаны себе до колен. Под ними на теле начальника стражи тоже ничего не было. Не было ничего и на теле. Ничего, что могло бы указывать на недавнее ранение.
— Я могу одеться? Думаю, что могу. — Натянув штаны и подняв с пола куртку, Торбьорн обернулся к Готфриду: — Сделал это ради тебя, но это было последнее, что я ради тебя сделал. Я слагаю с себя обязанности начальника стражи. Ищите убийцу сами, только сдается мне, что здесь его нет и тот, кто все это придумал, поумнее вас, крикунов.
Так и не надев куртку, Торбьорн стремительно вышел из зала совета, чуть не сбив с ног еле увернувшегося от него стражника.
— Конунг, приехала делегация от людей с Большой земли, хотят говорить с тобой. — Стражник удивленно оглянулся вслед полуобнаженному Торбьорну.
— Пусть дождутся окончания совета, потом я приму их.
Готфрид ответил немного поспешно, и эта поспешность не ускользнула от внимания Ульриха.
— Думаю, не только мне кажется, что членам совета стоит присутствовать при разговоре с этими людьми. Сейчас не то время, когда кто-то один может знать больше, чем все остальные.
— Ты так рвешься к власти, Ульрих, — Готфрид поднялся со своего кресла, — можешь выдвинуть свою кандидатуру на должность начальника стражи. Как-то я тебе уже предлагал сделать это. А сейчас решения здесь принимаешь не ты.
— Верно, Готфрид, — ухмыльнулся Дикий, — решения принимаю не я. Пусть решит совет. Ты обязан будешь подчиниться воле совета.
— Пусть будет так, — мрачно кивнул Готфрид, он понимал, каким будет решение, — пусть совет проголосует.
Когда в зал вошли чужеземцы, все члены совета сидели молча — негоже показывать свои распри чужакам.
— Приветствую тебя, Готфрид, — склонил голову перед конунгом Ларсен, тот кивнул ему в ответ, — приветствую всех вас, почтенные члены совета.
Ларсен поклонился еще раз. Ответом ему было молчание. Что-то здесь не так, уж больно они мрачные, — Ларсен оглянулся на Зиверса и стоящих позади двух охранников. Их лица были невозмутимы.