— Да я посоветоваться хотел, — почесал я затылок, — я тут, похоже, накосячил малость.
— Обычно советуются до того, как что-то сделать, — нравоучительно изрек Гартман, — после есть смысл советоваться разве что с адвокатом.
— Ну, считайте, я к вам как к адвокату и пришел, больше все равно не к кому.
Я придвинул стул к кровати и уселся рядом с профессором.
— Я случайно, честное слово, случайно рассказал Фрее про Дитриха.
— Господи, за что ты послал со мной этого идиота? — простонал Гартман, обращаясь к капельнице.
— Но она обещала ничего не говорить отцу.
— Ну, тогда ладно. — Гартман на пару секунд закрыл глаза, а затем вдруг уставился на меня. — Ты точно идиот. Ты что, действительно считаешь, что можно верить девчонке?
— Почему бы и нет? — Я старался держаться увереннее, чем был на самом деле. — Во-первых, она в меня влюблена, а во-вторых…
— О, так у тебя много аргументов! — фыркнул профессор.
— А во-вторых, она пообещала молчать до завтра. На один день, если ничего экстренного не случится, и у девчонки терпения хватит.
— Надеюсь, — буркнул профессор, — если только она не подцепила от тебя словесное недержание. Оно же передается половым путем?
С видом оскорблённой невинности я скрестил руки на груди и гордо молчал.
Таким меня и застал ворвавшийся в палату Ларсен.
— Эдди, это уже переходит все разумные границы, — возмущался начальник базы, — мало того что и до сего дня вы игнорировали все правила и вели себя на острове так, словно вы где-то в Крыму.
— Крым наш, — отозвался я машинально.
Ларсен мою реплику проигнорировал.
— А сегодня вы нарушили мой прямой запрет и покинули базу, хотя этого категорически нельзя было делать. Где вы были, Эдди?
Раскрасневшийся Ларсен замер, ожидая ответа. На входе в палату ожидаемо появился Зиверс. Я покосился на профессора, ожидая от него поддержки. Он покачал головой.
— Эдик, не время для выкрутасов, рассказывай все как есть.
Я вздохнул, вновь набрал полные легкие воздуха и начал рассказывать.
Когда я закончил, все некоторое время молчали. Ларсен оглянулся в поисках свободного стула, но, так как такового не оказалось, уселся на край кровати в ноги профессору. Лицо его из красного стало молочно-белым, и я заметил, как трясутся пальцы рук Ларсена.
— Что вы наделали, — прошептал Матиас, — что вы все наделали…
Мне казалось, он сейчас разрыдается.
— Я давно говорил, что мальчишку надо убрать. — Зиверс оторвался от дверного косяка и двинулся в моем направлении.
Я вскочил и попятился назад, опрокинув стул.
— Это как так убрать? Ты чего это?
— Убрать в изолятор, — криво усмехнулся Зиверс.