Надо сказать, что такая форма омута придает ему некую таинственность, дополнительную привлекательность. Сидит Генка, смотрит на поплавки своих удочек или на леску закидушки и нет-нет да кинет взгляд в сторону изгиба. Оттуда, из-за кустов, неожиданно может выплыть пара разжиревших, никем не пуганных уток. Увидев Генку, утки от неожиданности ахают, тяжело взлетают и с кряканьем исчезают за кустами. По воде разбегаются ломаные, сплюснутые с боков волны. Прибрежные травинки, камышинки вздрагивают, оживают, покачиваются. Клев затихает и через некоторое время возобновляется с новой, удвоенной силой. Почему? Генка понял уже давно. Утки вспугнули, стряхнули с травинок разных козявок. Козявки, засуетившись, заметавшись, возбудили аппетит рыб, послужили дополнительной прикормкой, и… не спи, рыбак…
…Александр Трофимович вернулся через час-полтора.
– Не везет мне сегодня, – улыбаясь, сказал он. – А место хорошее. Ондатру видел. Два раза утки взлетали. Далеко ушел. А вот перейти на ту сторону не смог. Глубоко. Раздеваться надо. А раздеваться, брести или плыть в незнакомом месте не хочется. Лодка нужна. Сидел с нашей стороны между двух коряг. Место – пальчики оближешь. Был бы сомом – ни в каком другом месте жить бы не согласился. Тут тебе и тина, и коряги, и дно илистое, ракушками усеянное…
Может, потому рыба и не клюет. Зачем ей мой червяк, своих местных хватает.
О-о-о! – увидел Александр Трофимович Генкиных карасей. – Даешь!.. Поди-ка, секрет какой знаешь или слово волшебное… Молодец. Давай-ка, Гена, пообедаем. Мне тесть с тещей столько разной снеди в рюкзак натолкали – на неделю хватило бы. А жена еще и термос с чаем втолкнула: «Никаких там чаев из речной воды. Сплошная химия…» Это она по нашим местам судит. Там заводы, шахты… А здесь и воздух, и вода хоть в бутылки разливай – и на продажу…
…Еда действительно была вкусной и обильной. Но Генка не жадничал. Ел аккуратно и даже без особого аппетита. В своих рыбацких походах и разъездах он привык обходиться самым малым: куском хлеба и ломтиком сала, а то и просто хлебом без сала. Он научился при необходимости находить «подножный корм»: пучок мангира, дикого чеснока, щавеля, пара горстей спелой черемухи, горьковатой тараношки, диких спелых яблочек часто заменяли ему обед, а то и ужин, хотя к ужину он всегда возвращался домой. Мать и отец при каждом удобном случае наказывали: «Не вздумай остаться на ночь!» – и добавляли: «Гена, ты большой и должен понимать – мы сойдем с ума!» А отец, стоило им остаться наедине, к тому же шепотом напоминал: «Гена, у мамы слабое здоровье. У нее слабое зрение. Ты уж не нервируй ее. Наша мама самая лучшая в мире. Она любит тебя и меня. И мы должны беречь ее. Понимаешь…»