Была у нас в селе маленькая библиотека, к сельсовету сбоку пристроенная, с книгами, до дыр зачитанными. Шесть полок те книги зачитанные занимали, а на седьмой – самой высокой – золотом сверкали книги, написанные вождем всех времен и народов, лучшим другом всех детей, любимым отцом и учителем товарищем Сталиным.
Нижние книги все пацаны и девчонки по пять раз, бывало, перечитывали, а книги товарища Сталина не читали и руками не трогали. Библиотекарша наша сельская Вера Федоровна и сама к ним прикасаться боялась и нам не давала:
– Порвете, замажете – греха не оберешься…
Пашка же Рыжий рядом с сельсоветом жил, в библиотеке болтался даже тогда, когда там никого из нас, читателей, не было, и, как потом сам с гордостью говорил, все книги товарища Сталина на два раза перечитал и все написанное великим вождем наизусть выучил.
Сначала его ученость-начитанность никому вреда не приносила и только уважение к нему вызывала.
Вот пойдем мы, к примеру, на реку купаться, идем, о том о сем рассуждаем: на какую наживу карасей ловить – на хлеб или на червей лучше, о том, как и чем лучше двойки в тетрадях выводить, и о прочих важных вещах, делах житейских. И вдруг голос Пашки, важный такой, нутряной, утробный:
– А вот товарищ Сталин в своих книгах написал, что обманывать никого и никогда нельзя. Получил двойку – не стирай, не замазывай, а исправь.
– Как исправить? На тройку, что ли? Сразу заметят. Вот если бы двойки вверх тормашками переворачивать научиться, из них бы пятерки получались…
– Ты что? – останавливался Пашка. – Слова товарища Сталина пересклоняешь, дураком прикидываешься? Хочешь, чтоб с тобой где надо разобрались?
И насмерть перепуганный этим «где надо разобрались», непонятливый возражавший Пашке Рыжему умолкал, и купаться всем почему-то вдруг расхотевливалось…
Подрос Пашка чуток – возле больших парней и мужиков отираться стал. Подойди к ним кто из нас, цыкнут – едва ноги унесешь. На Пашку не цыкали.
Выйдут взрослые парни да мужики вечерком на бревнах посидеть – покурить, о житье-бытье потолковать, а Пашка Рыжий тут как тут. Постоит сначала в сторонке, послушает, а потом голосом важным, нутряным, утробным как бы итог подведет:
– А вот товарищ Сталин в своих книгах об этом так написал…
И умолкнут мужики и парни, и курить им почему-то расхочется. И у каждого вдруг дела дома неотложные найдутся…
Прошло еще немного времени, и Пашку Рыжего за глаза все Пашкой-сталинцем называть стали и почему-то очень не то чтобы уважать – бояться начали.
Соберутся два-три человека вместе, и только друг другу «здорово» скажут – Пашка-сталинец идет. И все расходятся…