— А ну, стоять, не двигаться! Буду стрелять! — Петрович начал аккуратно снимать оружие с предохранителя, вспоминая служебные инструкции.
Но раньше ничего подобного в храме не происходило, и Петр Петрович считал свою работу спокойным и тихим местом, где можно отдохнуть и телом (смотря маленький телевизор в холле) и душой, наслаждаясь искусством и видом древних икон.
Злоумышленник стоять и не подумал, он метнулся тенью мимо Синицкой, одним точным движением снес неповоротливого и грузного Петровича с ног, и тот, смешно охнув, упал.
А незнакомец в черном уже несся вперед из церкви на выход, через открытую галерею, подальше от мощей святого Блаженного.
Синицкая отмерла, подбежала к Петровичу, они вместе вызвали полицию и «Скорую» для охранника Виктора Седова. По инструкции позвонили и директору музея — Злате Ильиничне Куликовой, чтобы та проверила сохранность вверенного ей имущества.
Пока ждали подкрепления, Лена вместе с Петровичем пила в подсобке сладкий горячий чай вприкуску с валерьянкой. Ее все еще трясло и через полчаса, когда наконец-то приехал следователь Владимир Яшин вместе с командой полицейских. Охранника Седова увезли на «Скорой», врач заверил, что с ним будет все в порядке.
Яшин выглядел еще хуже, чем днем. Весь помятый и осунувшийся, с воспаленными глазами. Он явно не тянул на защитника обиженных и оскорбленных.
«Да его самого лечить нужно, а то и спасать», — с недоумением подумала Лена.
— Итак, снова здравствуйте, повторяю вопрос — вы всегда, Елена Андреевна, ставите будильник на полпервого ночи? — устало потирая переносицу, спросил Яшин.
Лена откинула льняную прядь волос за ухо, представив себе, как она сейчас выглядит — бледная, выжатая как лимон, да еще и трясется от пережитого страха, как при лихорадке. А еще на следователя наговаривает! Вон он как на работе горит!
— Я иногда засыпаю на рабочем месте, потому для встряски, чтобы не отключиться, каждый час у меня будильник звенит. Если я бодрствую, то будильник сразу отключаю, — тихо промямлила она.
Объяснять этому следователю с красными глазами про такую дурацкую привычку и про то, что она, бывает, дрыхнет на работе, было очень неприятно.
Яшин сразу ухватился за эту несостыковку:
— А что вы делаете на работе ночью? Ваш рабочий день, насколько я помню, заканчивается в восемнадцать ноль-ноль? — строго спросил он.
«Откуда он знает, во сколько мой рабочий день заканчивается? Может, он у меня вообще ненормированный?» — удивилась про себя Синицкая.
— По ночам, конечно же, по договоренности с начальством, я здесь работаю над диссертацией. В храме находятся уникальные письменные источники, которые необходимы мне для научной работы. Можете у Златы Ильиничны уточнить, — с обидой добавила она.