Зимние месяцы там некоторые люди сочли бы ужасными, но мы с Крисом не имеем ничего против. Его пикап может преодолеть почти любой снегопад, и у нас есть много припасов. Я вполне счастлива не выходить из дома по нескольку дней подряд. Джон составляет мне компанию, когда я сворачиваюсь калачиком с одеялом и ноутбуком и пишу у камина. Наша жизнь блаженно размеренна. За исключением тех случаев, когда в гости приезжают Джеймс и Шепарды. Но такой хаос мне нравится. Рождество было совершенно безумным. Энни тоже приехала, и я думаю, что мы все хотим, чтобы она нас усыновила. Кроме Сабина, который продолжает флиртовать с ней, как умеет только он. Они все вернутся этим летом, и у Джеймса с Сабином есть планы по восстановлению дома, включая шлифовку деревянных полов и переделку веранды. Но Энни останется с нами всего на неделю. У нее появился мужчина, и они собираются арендовать дом неподалеку от нас. Она хочет быть рядом, думаю, скорее, присматривать за нами, но при этом не жить вместе с семью едва выросшими подростками. Я не могу ее винить.
Несколько месяцев Крис противился обратиться к психологу. Когда его отец умер поздней осенью, я все же смогла настоять. Смерть отца его не опечалила, но и большого облегчения, похоже, не принесла. Есть моменты прошлого, помочь справиться с которыми я не в силах. Он рассказывает мне, но пройдет много времени, прежде чем он сможет полностью открыться. Или, возможно, не захочет делиться абсолютно всем, что тоже нормально, но он знает, что я всегда рядом. Я ходила с ним на несколько встреч с психологом. Мне тяжело слушать его рассказы, приходится бороться с собственной яростью и грустью из-за его детства. У меня были прекрасные родители, которые слишком рано умерли, а у него был больной садист-отец, который умер слишком поздно.
Когда мы пробегаем половину холма, Крис вытирает с моих щек слезы. Этот момент одновременно невероятно болезненный и в равной степени приносящий облегчение. Крис слишком хорошо меня знает, знает, когда я готова сдаться.
– Моя любовь к тебе просто огромна, – говорит он, примеряясь к моему ритму. – Большую часть жизни я считал, что отец не принес мне ничего, кроме боли. Но это неправда. Он дал мне кое-что. Кое-кого. Тебя. Он дал мне тебя. Прошлым летом ты попросила поверить в нас. У меня не очень хорошо с верой, ты знаешь, но я чертовски сильно верю в нас. Всегда.
Теперь до вершины холма добежать легко.
– Мы же справимся, добежим до финиша, Блайт?
– Конечно.
Мы бежим сквозь отголоски нашей боли, но что еще более важно, мы бежим за нашим настоящим и за нашим будущим.