Об их с Каем матери, королеве Зефриде, Шу не знала почти ничего. В памяти осталось лишь что-то теплое, родное и бесконечно любимое, пахнущее лавандой и хмирским чаем. А в шкатулке — медальон с портретом. На портрете Зефрида была юной, прекрасной и нежной, как сказочная принцесса. Шуалейда совсем на нее не походила, только на отца. Вот Каетано — походил. Более мягкими и изящными чертами лица, улыбкой и ямочками на щеках. И за это сходство Шу любила брата еще сильнее.
Больше Шу ничего от матери не досталось — ни дневников, ни рукоделия, ни платьев. Украшения — и те хранились в королевской сокровищнице и дожидались ее совершеннолетия.
Но главное — у Шу не было информации, не считая короткой официальной версии: король овдовел, влюбился во фрейлину своей покойной супруги, женился и был счастлив. Целых пять лет. За это время королева Зефрида родила ему троих детей. Первый сын родился одаренным, но прожил всего неделю. Второй была Шу, третьим — Каетано. А потом королева умерла. Как-то вдруг, непонятно почему.
Из газет выходило, что смерть обеих королев подозрительна, все покрыто мраком ужасной тайны и никто ничего толком не знает, но определенно во всем виноваты темные шеры, а если нет темных — то сумрачные, что еще подозрительнее, чем темные.
— Еще целый год, — хмуро сказал Каетано, невидяще глядя в прочитанное письмо.
И замолчал.
Видеть Кая хмурым и отстраненным было больно и неправильно. Они всегда, с самого его рождения были вместе, почти одним целым. А сейчас он усомнился в ней. Допустил, что замужество и трон могут оказаться для нее важнее, чем единственный брат.
— Кай, — позвала она брата.
— Ты хочешь замуж за его высочество? — не глядя на нее, отозвался он.
— Нет. Я вообще не хочу замуж.
— Ты могла бы стать императрицей.
— И рисковать тобой? Ты же это не всерьез, Кай! Никакой принц того не стоит.
— А вдруг увидишь и влюбишься? Станешь глупой влюбленной куропаткой.
— Ко-ко-ко, — поддразнила его Шу.
Кай улыбнулся, прижался к ней плечом. Так, как привык. И протянул письмо Шу, чтобы она его убрала. Его дара было недостаточно, чтобы переместить письмо в комнату, а у Шу это получалось проще, чем чихнуть. Все же Двуединые несправедливы. Могли же одарить их с братом поровну!
— Пусть лучше он влюбится в тебя, Шу. Наверняка влюбится, ты же красивая.
— Вы с Медным сговорились.
— Вот, и Медный со мной согласен. Ты самая красивая принцесса на свете! А кто не согласен — тот обед. Р-ры! — изобразил он голодную Морковку.
Шу рассмеялась. Наконец-то Каетано стал похож на самого себя! Смеется, радуется жизни и не мучается тем, чего не может изменить прямо сейчас. Он — истинно светлый шер, предпочитает действовать, а не ныть. И Шу тоже не будет ныть. Они с Каем обязательно что-нибудь придумают. Вместе. А пока…