За стеной открылся парк с фонтанами, беседками и скульптурами, с прямыми аллеями и стрижеными деревьями. За парком сияли серебром башни и шпили дворца. А неподалеку от ворот, рядом с каскадом журчащих, несмотря на мороз фонтанов, прятался в темной зелени кедров и пихт скромный двухэтажный павильон. К нему и направился, не снижая скорости, лейтенант Диен. Эфир над павильоном искрился и переливался всеми цветами радуги, манил и пугал… Словно там ждал не светлый маг-зеро, а перворожденный Дракон, почему-то не улетевший в Землю-За-Туманами.
К удивлению Дайма, измотанного скачкой и неопределенностью, ему не дали ни привести себя в порядок, ни передохнуть с дороги. Без всяких объяснений лейтенант Диен велел спешиться, сам отворил дверь и повел его за собой через вестибюль-оранжерею — гортензии, розы, бегонии заплетали стены и арки. За первой дверью снова никого не оказалось: лишь широкий коридор с белыми дверьми и картинами в бронзовых рамах.
Лейтенант Диен распахнул одну из дверей и кивком велел пройти, сам развернулся и таким же четким шагом пошел обратно. Но Дайм уже не обращал на него внимания. Он видел только сияние мага-зеро: словно шаровая молния шагнула навстречу.
Средних лет русоволосый шер, одетый в строгий коричневый сюртук с бархатными отворотами, радушно улыбнулся Дайму. Улыбались и губы, и все скуластое лицо, и пронзительные карие глаза. От этой улыбки Дайма окутало теплом и покоем, словно он вдруг вернулся домой. Тепло это, окрашенное в лиловые цвета менталистики, обволакивало, проникало внутрь. Дайм не сопротивлялся. Бессмысленно мешать главе Конвента, раз он хочет знать, что творится в голове гостя.
— Здравствуй, Дамиен. Рад встрече с тобой.
— Здравствуйте, светлейший шер.
Дайм поклонился, с трудом преодолевая головокружение.
— Ты прямо с дороги. Ох уж эти военные. — Светлейший шер Парьен покачал головой. — Присаживайся сюда, к огню.
С видом заботливого дядюшки он усадил Дайма, устроился напротив и щелкнул пальцами. Тут же рядом образовался столик, сервированный к чаю: пирожные и тарталетки, конфеты и ароматные булочки, чайники и чашечки тонкого фарфора. В животе у Дайма забурчало, напоминая о давно миновавшем обеде.
Светлейший, казалось, обрадовался его смущению.
— И не покормили ребенка… Прошу к столу. — От улыбки Светлейшего растаяли бы льды Закрайней Ночи. — Соленые фисташки, мои любимые. Рекомендую.
Отправив в рот орешек, Светлейший принялся командовать посудой. Повинуясь магическим нитям, затанцевали чайники с чашками, наполняя комнату запахом цуаньского чая.