Тогда, в начале прошлого века, казнь при помощи электричества приобрела популярность и в середине двадцатых доползла до южных штатов, вытеснив наконец патриархальную виселицу. Мода достигла Аризоны, и администрация тюрьмы решила не отставать от прогресса. По личной просьбе коменданта столяр Роттенау смастерил ладное кресло с прямой спинкой, а тюремный электрик приладил генератор, проводку и прочую механику — все в соответствии с чертежами, полученными из патентного бюро Альберта Саутвика.
Первая казнь прошла не совсем гладко. Осужденный Бруно Фиш (приговорен к смерти за убийство любовницы, суд присяжных потрясла жестокость преступления — убийца орудовал топором) был обрит наголо, палач приладил под колпак губку, пропитанную электролитом. Пристегнул запястья и лодыжки. Включил рубильник. Разряд тока в две тысячи вольт не убил жертву. Фиш потерял сознание, но продолжал дышать, сердце его билось. Доктор крикнул палачу: «Еще раз! Быстро!» Генератору для полной зарядки потребовалось шесть минут. Потом снова пустили ток.
Один из очевидцев после сострил — гуманней было бы зарубить его топором. Другой очевидец рассказал, что, когда ток включили во второй раз, Фиш неожиданно очнулся. Он бился и страшно кричал, из-под колпака шел черный дым. «Мне даже показалось, что из его рта лезет пламя. Я слышал, как лопнули его глаза, а от запаха горелого мяса меня чуть не вывернуло».
Суматоха на плацу улеглась, заключенные построились. От жары и пыли першило в горле, Белка закашлялась. Глория впихнула ее во второй ряд, сама встала рядом. В центре тюремного двора высился дощатый помост с деревянной лесенкой в три ступени. Вокруг помоста и вдоль стены стояли вооруженные автоматами охранники, рядом сидели черные, жилистые псы.
— Доберманы? — тихо спросила Белка, она кулаком терла глаза.
Глория не ответила, из переднего ряда повернулась беззубая негритянка.
— Ага! — весело каркнула старуха в лицо Белки. — Жучки, науськанные на твою сладенькую киску!
Негритянка ткнула Белку в пах большим пальцем и засмеялась.
На подиум неторопливо поднялся плотный лысоватый человек в глухом черном сюртуке вроде пасторского. Подошел к микрофону, поправил шнур. Сложил ладони на животе, словно тайком поддерживал сползавшие штаны. Носатый и степенный, он напоминал сытую кладбищенскую ворону.
— Комендант… — шепнула Глория Белке. — Пасечник наш лунный.
— Почему лунный? — прошептала Белка.
— Молчи!
Комендант щелкнул ногтем по микрофону, откашлялся в сторону.
— Слышно? — непонятно к кому обратился он. — Хорошо… У нас сегодня большой день, я бы сказал — в некотором роде торжество. Сегодня, — он посмотрел на запястье, — ровно двадцать семь минут назад был приведен в исполнение смертный приговор… — Он сделал паузу. — Юбилейный приговор.