— Пройдём в другую комнату и отдохнём от трудов, — предложил Балих, вышел в дверь и, пройдя ещё через одну комнату, зашёл в следующую — небольшую, с окном на зиккурат, расписанную простым, но изящным геометрическим орнаментом, куда умелые слуги тут же внесли два стула, стол, вино, плоды и холодную воду.
Источник знаний продолжал некоторое время браниться визгливым противным голосом, за этот месяц он полюбил общий шумерский, сильный и гибкий язык, позволявший ругаться без повторений и приказывать без лишних слов. У Балиха начинала болеть голова, что часто кончалось несчастливо для неловких приближённых, но он сумел взглянуть в глаза мудреца и там за бликами пустого гнева, гадливой похотью и низким обжорством увидел ясные знаки страха и необходимости выполнить чей-то приказ, который и погнал его, босого и голого, защищённого лишь сиянием знаний и силы, которое, правда, давало бóльшую безопасность, чем самое страшное людское оружие, погнал через земли, обитаемые дикими зверями и полоумными дикарями и полудикарями, с тем, чтобы сообщить нечто Балиху, если он будет достоин. Отсюда вроде бы вытекала необходимость произвести благоприятное впечатление на пославшего через восприятие посланца, но Балих счёл неразумным действовать, не зная ни сути сообщения, ни путей к одобрению неизвестного благодетеля. Он терпеливо сидел и ждал, и дождался того, что Источник знаний выполнил назначение и оправдал угаданное Балихом имя.
Обругав предварительно шумеров и египтян за гордыню и претензии на обладание достоверными знаниями, Источник перешёл на царский шумерский и коротко и ясно сообщил следующее.
До великого потопа, о котором шумеры знали в основном из рассказа о беседе Гильгамеша с древним Утнапишти, из кратких упоминаний в хрониках правителей городов и противоречивых устных преданий, людей было мало, срок жизни за это был несравненно бóльшим, и сами люди были гигантами. Боги тоже были другими, имена их неназываемы, а качества те же, что и у нынешних, но в превосходной степени: похоть, гневливость, жадность, ревность достигали неимоверных размеров, так что в приступе ярости бог иногда хватал целую гору и швырял её в предмет, вызвавший его неудовольствие, творя новые острова, проливы и долины. Постоянное желание совокупляться и любовь к дочерям земли вызвали к жизни поколения гигантских уродов, безмозглых, бесчувственных, похотливых и жестоких. Колесо совокуплений крутилось с бешеной скоростью, и на земле уже почти не осталось нормальных людей, род человеческий пресекался, последние одинокие поселения среди буйства уродливых тел ютились в щелях гор, защищаясь лишь собственной незаметностью, но женщины — желаннейшая игрушка в бешенстве богов и их исчадий, неотвратимо уменьшались числом, либо сами сбегая к чудовищным любовникам, либо похищаясь ими для гнусных и казалось бы невозможных из-за разницы в размерах соитий.