Глаза последнего были бешеными, или если угодно «переполненными несдерживаемой жестокости» в самом буквальном смысле слова. Без малейшего преувеличения. Парниша, а по лицу ему было лет двадцать пять, переодень его в спортивный костюм сошел бы за своего в самой беспредельной пресс-хате. «Свои» сторонились этой безумной твари как бы не больше чем чужие. За столом рядом с ним, во всяком случае, никто не присел.
Гости вели себя слишком шумно и явно злоупотребляли обесценной лексикой, но ничем больше примечательны не оказались. Нас они словно бы не замечали, так что стоявшая на столе емкость в конечном итоге была вскрыта и начата. Расходится по комнатам к вину не притронувшись не позволяла благородная спесь.
Тут нас, наконец, и нашли неприятности.
— Хо! — удивленно принюхался к аромату возвращавшийся из сортира «пехотинец» фратрии, шныреватого вида крепыш с крысиными глазами, одних лет с сидящей за нашим столом молодежью. Типичная такая согревающая чаек и стирающая положенцу носки «торпеда», на «боевых» выходах доказывающая свою полезность в роли причины для конфликта. — Сардское?
Уллак в отличие от парней все свое внимание обратил на меня.
— Нет, — сказал типку я.
— Да ну!
— Нет.
— Врет тебе твой нос, парень! — поддержал меня «дядька».
— Ну вот это вряд ли! Достойные господа, да вы только гляньте что у папаши Дьена в погребе запрятано!
— Это не наше! — поправила парня подошедшая на шум подавальщица, сдобная баба лет сорока в парусиновом фартуке. — Свое господа пьют.
— С собой вино возят? А еще у них есть? — осклабился крысоглазый. — Я б прикупил друзей угостить!
Друзья заорали, что ловят на слове.
— Сядь на свое место и даже не смотри в эту сторону, — надоело мне играть по чужим правилам.
Глаза ублюдка довольно блеснули. Да и не у него одного, бандиты развеселились. Главарь не отставая от масс и что-то сказал сидевшему слева от него остроносому. Тот фыркнул и что-то буркнул глядя в мою сторону. Жлоб поморщился и несогласно покачал головой, глаза его при этом менее злобными не стали.
Я сделал вывод что так как кинотеатров тут еще не придумали, так что задиранием благородных это фратрия развлекалась нередко.
— А что не так, досточтимый? — с не менее ехидной чем у главарей шайки ухмылкой напомнила о себе шельма.
— Все! — спокойно продолжил играть свою роль я.
У «правильного» ладно бы рыцаря, так и благородного господина выбор вариантов действий был невелик. Ну а «неправильный» мог сглотнуть и повеселив пиплу, наверное, даже уйти живым и невредимым после этого. Про не ограбленным не зарекусь.