– А где телевизор?
Я веду ее в гостиную и опускаю жалюзи. Эмма вручает мне пульт с кофейного столика. Я даже не знаю, какие каналы детские, да и есть ли они у меня вообще. А если фотография Эммы уже мелькает в вечерних новостях? Если мой телефон запищит, когда объявят розыск пропавшего ребенка? Если полиция уже ее ищет? Я листаю каналы, пока не нахожу «Дисней для детей».
– Пойдет?
Она кивает и садится на диван.
– В туалет не хочешь?
– Нет.
Эмма подтягивает под себя ноги и пялится в экран, то прижимая, то отдергивая от лица пакет с горошком.
– Ладно. Я приготовлю ужин.
Я перемещаюсь на кухню и хватаюсь за край стола. Дыши, просто дыши. Так и подмывает позвонить Лайзе, но не могу даже вообразить, что она скажет. Мне не хочется делать кого-нибудь невольным соучастником, в особенности лучшую подругу. Нужно всего лишь дать Эмме небольшую передышку.
Я нахожу себе занятие – ужин – в надежде, что она съест этот вариант привычного детского блюда. Я высыпаю лапшу в кастрюлю и понимаю, что у меня нет ничего для детей – ни пластмассовых чашек и бутылок, ни маленьких столовых приборов. Я не подготовилась.
Я приношу Эмме ужин, и она берет тарелку, не отрывая взгляда от телевизора. Подносит ложку ко рту и тут же опускает ее, горячий металл клацает по фарфору.
– Прости, солнышко. Горячо. Просто подуй.
Она делает, как велено, осторожно глотает одну ложку, а потом вторую. Корчит недовольную мину, но голод пересиливает странный вкус, и Эмма уминает всю тарелку, облизывает ложку, но так и не отрывается от просмотра мультика и рекламы. После еды она громко вздыхает и опускает тарелку на выцветшее и грязное красное платье.
– Хочешь еще чего-нибудь?
– А сок есть?
– К сожалению, нет. Вода подойдет?
Она кивает. Я наливаю маленький стакан и сижу рядом с ней на диване, пока она пьет, рассматривая квартиру. А мой взгляд падает на телефон. Я подхожу к нему и набираю пароль. Может, снять видео? Объяснить, что произошло? Почему я это сделала? Допустим, я сниму признание Эммы в том, какая у нее ужасная мать.
Я включаю диктофон и нажимаю на запись. Потом беру пульт, выключаю телевизор и встаю перед ней.
Она моргает, а потом фокусирует взгляд на мне.
– А куда делась программа?
– Никуда. Мне просто нужно кое о чем с тобой поговорить. А потом можем посмотреть мультики.
Она смотрит на свой стакан с водой. Я ничего о ней не знаю. Но понимаю, что она гадает, где мама. А поскольку у меня тоже были непростые отношения с матерью, я очень хорошо понимаю, что к чему.
– Так вот, Эмма. Помнишь, мы виделись в аэропорту несколько месяцев назад? Я тогда сказала, как мне нравится твой красный бант.