– Ничего, – сказала она едва слышно. – Ничего. Будет еще случай…
Представления о гуманизме, за время, проведенное в этом мире, сильно пострадавшие, но до сих пор живые в душе Жаркова, требовали от него лгать во спасение. В иных условиях он так бы и поступил, щадя чужие чувства. Но прямо сейчас он торчал на выжженном пятачке, к которому с одной стороны подступал живой, ко всему уже привыкший и даже толком не напуганный лес, с другой – облизывал берега равнодушный поток запакощенной, нездоровой влаги, догоравшие бронемехи как могли декорировали пейзаж, за спиной тлел наблюдательный пост ГСР, а два обожженных, переломанных, умиравших на пожухлой траве дуралея мечтали добить один другого.
– Если к утру нас не найдут, – сказал Жарков, – времени, сударыня, у вас не будет. У вас, граф, тоже.
– И славно, – отозвался тот отвратительно бодрым голосом. – Наконец я буду избавлен от удовольствия зреть ваши рожи. Инспектор, или кто вы там есть… без обид. Но в сумерках я бы не отличил вас от самого гнусного квэррага.
– Никого не хочу оскорбить, – не запозднилась Плагупта. – Разве что кроме одного абхугского подонка… Но вы, Жарков, в профиль с ним как родные братья.
– Если вы надеетесь таким жалким образом вывести меня из равновесия, – небрежно сказал Жарков, – то поберегите силы. Они еще понадобятся. У меня врожденный иммунитет к этническим оскорблениям. И уж тем более к сравнениям с расами, которые мне одинаково безразличны.
– Ну, так и валите туда, откуда явились в наш мир, – вяло посоветовал граф.
– И этого не дождетесь. Было время, я надеялся проникнуться к вам сочувствием или хотя бы пониманием. Не сложилось. Вы не вызываете сочувствия, да и не заслуживаете. Орда сумасшедших убийц, дьявольским попущением разделившаяся сама в себе и потому обреченная. Ваше взаимное истребление – вопрос времени. Знаете, как вас называют в ксенологическом сообществе? Суицидальная цивилизация…
Жарков перевел дух. «Чего это я разошелся», – подумал он слегка пристыженно.
– Я вас не брошу, – сказал он убедительным голосом. – Думаете, я желторотый пацан в дурацкой кепке, а вы два взрослых, матерых воина с длинным списком побед и подвигов? Ни черта подобного. Здесь я взрослый, а вы заигравшиеся детишки с опасными цацками в неумелых ручонках. Я не могу вам помочь, я даже убедить вас ни в чем не могу, но я вас не оставлю умирать в одиночестве и ненависти.
– Ах, увольте, – проворчал Карранг. – Для представителя высокоразвитой галактической культуры слишком много легковесного пафоса.
Он заранее вымучил на лице саркастическую гримасу, ожидая услышать реплику паучихи. Но время шло, а реплика не последовала.