Так думал он, не зная, что в этом году муссонный сезон начнется раньше обычного.
Его близким предвестником стала духота. Казалось, воздух забыл про ветер, вихри, смерчи, ураганы и все прочие варианты движения. Не забыл он только об умении нагреваться от камней под солнечными лучами.
Прораб не потел, но его беспокоили сбои в системе команд для работы сервов. Сервы не любили жары. По ночам сбоев не было, и тогда проходка туннеля шла быстрее.
Дважды ему доставляли полужидкую белковую пищу, разработанную фирмой специально для своих изделий, и один раз – старенький дребезжащий электрогенератор. Раскрыв рот и запустив палец в нос, Рамиль дивился тому, как прораб заряжается электричеством.
К тому дню, когда полуденная духота стала нестерпимой даже для андроида, а восток потонул в дымке, было пройдено больше половины длины туннеля. Прораб не оглядывался. Он знал, что́ неотвратимо надвигается с востока. Красноватое солнце еще не успело уйти за гребень, когда до обострившегося слуха донеслось первое, пока еще очень далекое ворчание грома.
Из форсунок на подушечках пальцев вырвались и заструились в зев туннеля порции дополнительных сервов: работу нужно было ускорить.
Он все еще думал, что успеет.
Смерклось быстрее, чем обычно: невиданно черная туча сожрала заходящее солнце. Дождь хлынул внезапно, в три секунды вымочив до нитки. Бурные ручьи, ворча, катились с гребня, колотили по щиколоткам камешками, заставляли переступать в поисках надежной опоры. Висящий на антиграве флаер просел под небесными хлябями. Молнии били в гребень и в озеро. Чернота и ослепительные вспышки, часто по нескольку вспышек зараз. Все это мешало, но не сильно. Работа продолжалась. Один серв, подхваченный диким порывом ветра и чудом долетевший до поселка, передал, прежде чем сгинуть, подслушанный им обрывок разговора девочки с мамой:
– А ненастоящий дядя… он под дождем?
– Да.
– Он же вымок! Он устал! Ему нельзя к нам?
– Нельзя, Марта. Он работает, он спасает нас.
– Мне его жалко!
С тем же успехом девочка могла пожалеть экскаватор. Прораб еще мог бы предаться умеренной жалости к себе, если бы не проблема: дождевые струи, что били его по плечам и макушке, точно так же хлестали по языкам ледников выше в горах, и уровень озера неуклонно повышался, а в северном проране творилась та самая жуть, о которой говорил Рамиль. На это стоило бы взглянуть, но посылать сервов-соглядатаев в такой ливень значило тратить их зря. Расход и так был выше нормы.
Под утро склон вздрогнул. Пришлось шире расставить ноги, чтобы устоять. Толчки балла на четыре продолжались с полминуты. Наверное, в поселке опять звенела посуда в шкафах, а у кого-нибудь, возможно, снова треснуло оконное стекло. Бывает. Спящие вулканы напоминают спящих людей: те и другие порой ворочаются во сне.