– Миха, а чего там этот индеец кричал?
Безуспешно пытаясь подкурить намокшую сигарету, Михей ожесточенно чиркал зажигалкой. Услышав вопрос, недоверчиво выгнул бровь и переглянулся с Костылем.
– А ты не знаешь?
– Я по-индейски не понимаю, – огрызнулся Санька.
– Это потому, что первый год в «Юности» отдыхаешь. Когда два-три лета здесь, начинаешь вмыкать потихоньку. Вожатые так вообще хорошо понимают, потому что цыганва им травку банчит…
– Да пофигу! Че он сказал-то?
– Он тебя проклял типа, – ответил Костыль. – Сказал, что тебя заберет Человек-Крот.
– Че?! Кто заберет?!
– Человек-Крот, – кивнул Михей, глубоко, по-взрослому, затягиваясь. – Это у них божок какой-то или типа того. Они ж долбанутые, цыгане эти.
– Вообще, конечно, зря ты его так сильно отоварил, – подключился Марат. – Они, твари, злопамятные.
– Да ну? И че они мне сделают?
– Может, и ничего. А может, реально Человека-Крота натравят. В позапрошлом году вожатый один, Димдимыч, цыганам за травку бабки зажал, так и пропал к концу смены.
Михей задумчиво выдул дым через ноздри. Под навесом повис едкий аромат дешевого табака. Будничный тон Михея заставил Санькин затылок съежиться, спина покрылась гусиной кожей.
– Нам не веришь, Вангеныча спроси, – сказал Костыль. – Ему трындеть без мазы.
– Ну цыгане и грохнули, к гадалке не ходи!
– Ага-ага, – покивал Михей, стряхивая пепел. – Тока прикинь, да? Нашли Димдимыча в здоровенной земляной норе, прямо на том перекрестке. Без башки нашли, его менты по отпечаткам пальцев опознали.
– Гонишь! – скрывая страх, презрительно бросил Санька.
– Спроси, спроси Вангеныча, – повторил Костыль.
– А еще, – добавил Михей, – завтра, когда отряд купаться поведут, посмотри там, рядом с остановкой. Если будет нора, значит, все.
– Что – все? – леденея нутром, переспросил Санька.
– Кирдык тебе, Санчес.
* * *
К Вангенычу Санька зашел перед самым отбоем. Ливень поутих, но все еще моросило, и вместо ночных посиделок у костра вожатые разбрелись по личным комнатам. Санька сперва пытался читать, но стройные ряды букв рассыпались, превращая увлекательную историю о приключениях Аллана Квотермейна в запутанный шифр.
Комната Вангеныча едва уловимо пахла травкой и перегаром. Он тоже читал, раскрытая книга лежала на кровати обложкой вверх. «Хребты безумия», прочел Санька, неловко переминаясь на пороге. Вангеныч соскочил с койки, потянулся так, что лагерная футболка с дебиловатым улыбчивым солнышком затрещала на широких плечах. Двадцатилетний, мускулистый, макушкой под самый потолок – такой, наверное, и черту рога обломает, не то что Человеку-Кроту. В присутствии Вангеныча страхи сразу показались несуразными и глупыми.