То ли мужчинам очень хотелось снова попробовать вкусный и дурманящий напиток, то ли им понравилась моя речь, но оба дружно закивали, и мы осушили чаши. Я отдал бутылку Утаре, и она стала наливать по чуть-чуть женщинам. Схватив рогульку-ухват, я вынул из огня парующий горшок.
По меркам будущего, блюдо приготовилось так себе. Не хватало в нём приправ и соли, но память не помешала мне получить удовольствие от изысканной в этом мире еды, и горцы уплетали варево с удовольствием. Птичьи кости стали мягкими, а рассыпчатое мясо – сладким, с кислинкой.
Мы выпили ещё, и Утаре снова налила вина женщинам. После третьей я почувствовал, что пришло время говорить. Народ дошёл до нужной кондиции.
По выражению лица Уро, он уже готовил речь, и хорошо, что лёгкий дурман в голове, наверное, мешал ему выразить мысли вслух. Женщины шептались, время от времени слышался их смех. Чтобы завладеть вниманием пастухов, я запел проверенный временем хит – «Подмосковные вечера». И голос мой звучал уже по-другому, но не хуже, чем когда-то. Когда я замолчал, вокруг стало так тихо, что пиликанье сверчка зазвучало оглушительно и стали слышны шелест далёкого леса и шум реки.
Я говорил долго. О том, что скоро придёт зима и женщинам нужно научиться шить хорошую одежду, что нужно выкопать яму под ледник, чтобы хранить там рыбу и мясо. О ягодах и кореньях, которые тоже нужно успеть собрать или выкопать, чтобы потом готовить вкусную еду, такую как сегодня. Поведал им о своих видениях, будто духи мне показали огромные стада коз, что когда-нибудь у нас будет так много молока, что даже если всё племя станет пить его, то всё равно выпить всё не получится. И рассказал о выжженном неподалёку от посёлка поле, что есть у нас особые семена, и если вместе посадим их, то придёт время, когда охотиться станем ради удовольствия. Еды у племени всегда будет много!
Посидели тогда хорошо, и мои прожекты пришлись пастухам по душе.
С утра Утаре показала женщинам нашу зимнюю одежду, а Уро сам пришёл, спросил, когда за камнями пойдём…
Глава 24
Мы были голодные и усталые. Я сплёвывал на серые камни чёрную слюну, мечтал о глотке воды, терпел ставший невыносимым жар от угольных и плавильных ям. Мерцали дни, один за другим проносились то облаками над вершинами гор, то моросящими дождями. Хотя в сырости работалось легче…
Усталость меньше всего вдохновляет на то, чтобы тут же что-то предпринять, скорее призывает оставить всё как есть. Но с нами всё происходило не так. Чем сильнее мы уставали, тем яростнее брались за дело: двенадцать серых, покрытых шлаками и кратерами выплавленных из руды латунных лепёшек подогревали не только мой энтузиазм. Уро и Тун тоже не жаловались, хотя и пришлось им поначалу тяжелее, чем мне…