Лют был уже там. Строгал, как обычно, что-то, но уже бронзовым ножом. Я присел рядом и, признаюсь, когда рассмотрел, чем именно он занят, удивился. Лют вырезал на деревянной палке, которая вполне могла превратиться в рукоять топора или мотыги, какой-то рисунок. В моей прошлой-будущей жизни сказали бы – абстрактный: чёрточки, линии, точки, зигзаги…
– Лют, – тихо позвал я его.
Он перестал резать и вопросительно посмотрел на меня.
– Помнишь, как Тиба из травы плела для нас лёгкую одежду?
– Конечно, Лоло! Ты решил проверить, не прогневил ли я духов? – рассмеялся он и закашлялся.
«Да уж… Не всегда проблемы с памятью сопутствуют нашим последним годам в земной жизни, а вот болезни – как правило», – подумал, но ничего об этом мастеру не сказал. Когда Лют справился с удушающим приступом, я заговорил снова:
– Представь, что сможешь сделать из дерева инструмент для Тиба, с помощью которого она сможет плести из травы шкуры.
Как объяснить по-другому, тогда я не придумал, но телепатия или развитое воображение, присущее моим соплеменникам, снова замечательно проявили себя: Лим закивал. Я молчал, давая ему время для полноты осмысления услышанного.
– Покажи! – Он встал, выражая готовность увидеть что-то новое и тайное.
– Иди за мной! – ответил я, поднимаясь.
У входа в моё жилище сказал ему подождать. Взяв из корзины моток шерстяной нитки, вышел к нему, и мы пошли к реке. Люту, конечно, не терпелось рассмотреть, что у меня в руке, но он сдерживался, хоть и толкал время от времени меня в спину, пытаясь заглянуть через плечо и увидеть, что я прижимаю к груди.
Вода, отражавшая небо, напоминала бездонную синюю пропасть с застывшими в ней белыми кучевыми облаками, если смотреть в одну точку и не видеть берегов. У реки я замер, вглядываясь в воду, восстанавливая в мыслях образ вертикального ткацкого станка. Присев у самой воды, стал рисовать пальцем на мокром песке…
– Это, Лют, шерстяная нить, – показал я мастеру моток и наконец передал ему клубок в руки. – Долгими холодными вечерами мы с Утаре пряли эту нить из шерсти коз, – пояснил я, ответив на невысказанный вопрос соплеменника.
Он щупал волокна, скручивал их пальцами, попытался растянуть и, порвав, попробовал нить на вкус. Потом, будто потеряв интерес, вернул моток мне и стал разглядывать, что я нарисовал на песке.
– Покажи! – Лют ткнул указательным пальцем в рисунок.
Около получаса я пытался показать, как вижу процесс построения станка и его работу. Рисовал на песке наконечник для протяжки горизонтальной нити и гребень для подбивки и выравнивания полотна. Когда моё вдохновение исчерпалось и я замолчал, Лют кивнул.