Водить хоровод вокруг костра по поводу предстоящей охоты мне показалось хорошей идеей. Когда народ понял, чего хочет шаман, дело пошло на лад и началась дискотека! Вначале мы ходили вокруг костра и хлопали, потом я стал имитировать бросок дротика, и все стали повторять это движение за мной, потом разыгравшаяся фантазия подкидывала мне всё новые и новые образы-движения, и хоровод становился всё красочнее и разнообразнее. Одних хлопков стало не хватать. Я затянул какую-то белиберду, сам удивляясь, что делаю это:
– Хозяин леса, Хозяин реки, Хозяин земли, сюда приходи, здесь сядь, мы мяса тебе дадим!..
Соплеменникам понравилось. И вскоре движение мужчин, женщин и детей вокруг костра стало сопровождаться заученным призывом.
В какой-то момент я взял кусок мяса и, отбежав от костра метров на двадцать, бросил его в лес. На обратном пути заметил, что волки как-то странно себя ведут: жмутся к Муське, а она пристально смотрит вроде бы на меня. А потом замерли и соплеменники. Обернувшись, увидел убегающего длинными скачками в лес волчару.
– Хозяин леса услышал! Он приходил! – закричал Той.
Соплеменники, конечно, радуются, а мне не по себе: волк был огромным. Такой вместо угощения мог бы и меня в лес утащить.
Наверное, ночной визит хищника к стойбищу обеспокоил не только меня. Я проснулся, услышав шум и голоса. Племя переходило из леса на дюнку.
Снег сыпался небрежно и неспешно на плечи, на голову, залетал в нос и глаза. Лёгкий морозец пощипывал за щёки, и, наблюдая за бредущими, согнувшимися от тяжести поклажи людьми, я испытывал лёгкую грусть, мимолётную печаль о чём-то безвозвратно потерянном…
Глава 11
>Лодочка спокойно плыла по течению. Надо мной висело голубое небо. Слепило солнце. Мир был чист, красив и праздничен. Серебрились, сверкали покрытые корочкой льда и мелким снегом прибрежные ивы. Вдали на холмах величественно стоял лес.
Лют правил долблёнкой, а я наслаждался пейзажами. Мы везли Зубрам посуду и изделия из кремня и обсидиана. Остальные мужчины племени пошли пешком налегке.
Очень скоро радость солнечного утра сменилась глухой тоскливой тревогой: по обоим берегам, куда ни кинь взгляд, раскинулась снежная целина с чернеющими шишками кротовин и одинокими чахлыми деревцами, ютившимися у оврагов. Казалось, на многие километры вокруг не осталось ничего живого.
Во второй половине дня небо затянулось, понеслась позёмка, и я совсем приуныл, размышляя о предстоящей ночёвке без костра. В этих краях даже берега стояли голыми.
Зря я переживал. Мы остановились на ночлег у небольшого островка, заросшего тальником и вербой. Весь берег был расчерчен заячьими следами. Муська заволновалась, почуяв зверьков ещё до того, как мы причалили.