— Это лишь подстраховка. У тебя талант развязывать людям языки, Француз. А нам достаточно лишь намёка, что он как-то изменил мнение по отношению к нам.
— А потом что? По одному подозрению поджаришь его?
— Нет конечно. Но это будет поводом следить за ним пристальнее.
— Не думаю, что он продался тем, кто его пытал.
— Тебе не надо думать, просто разговори его. Он мог не продаться, а изменить взгляды. Например, стать враждебным к кому-то из нас.
И у него бы были причины.
— Я понял, Бурый. Я поговорю с ним.
У Француза был талант развязывать языки обычным разговором. Каким-то образом он умудрялся подбирать нужные слова и задавать нужные вопросы, чтобы заставить человека раскрыться ему. Он даже сам не понимал, как ему это удаётся.
Вскоре раздался звонок и от самого Шрама, который предложил вместе выпить. Сказал, что устал сидеть один и ему бы не помешало общество, из которого он бы предпочёл конкретно его, Француза.
— Ну да, с Гребней не поговоришь, — рассмеялся в трубку Француз, — с ним особо не потолкуешь.
С какой-то стороны это даже было удобнее, что Шрам сам предложил поговорить. Начни напрашиваться Француз, и это могло бы выглядеть подозрительно, что он ни с того, ни с сего предлагает сходить и выпить. А тут забросил удочку тогда у двери, и вот Шрам уже сам предложил. И он его понимал — после такого, когда твоя жизни висела на волоске и тебя пытали, любому захочется выговориться или напиться.
Заодно он сможет выполнить поручение Бурого, хотя больше думал, что это по большей части паранойя. Если только сам Бурый что-то не скрывает. А тот точно что-то скрывал — он всегда что-то скрывал.
Француз сам заехал за ним, забрав избитого, сине-жёлтого из-за синяков парня с перевязанными пальцами. Выбрал какой-то паб, что был на территории картеля. Были пабы конкретно и для людей картеля, однако Француз поехал в обычный, где после рабочих дней собирались трудяги. Разговоры по душам лучше проводить вне глаз остальных членов банды, а то не дай бог ещё что произойдёт, оставив отпечаток на репутации.
— А я смотрю, ты живчик, — сказал Француз, когда они заняли столик в самом углу. — Хотя лицо всё равно будто краской залито.
Шрам по своему обычаю был тихим и спокойным. Очень спокойным, будто ничего не происходило. Эта черта сначала даже немного сбивала с толку — казалось, что этому парню вообще чужды эмоции и волнение, настолько он был спокоен.
— Ага, — кивнул тот. — Целой эпопеей было снять квартиру. На меня смотрели как на последнего бомжа, который вылез после крупной пьянки.
— Представляю, — улыбнулся Француз. — Но ты бы обратился к нам, мы бы подобрали тебе местечко, причём хорошее. — А потом, подумав, добавил. — Или мы могли бы тебя приютить. Ну, моя семья, у нас есть место.