Мимо их столика прошла женщина преклонных лет и улыбнулась Синди, которая держалась как настоящая юная дама, стараясь сидеть прямо и не запачкать платьице. Она видела, что за ней наблюдают, и делала все возможное, чтобы мать гордилась ею.
Норма души в ней не чаяла, когда она вела себя таким образом. Она бы не пережила, если бы та машина…
Но все неприятности остались позади. О них можно было забыть.
По возвращении домой она позвонит мисс Гудж, попросит последний раз отрепетировать танцевальный номер, который Синди собиралась представить на конкурс. Времени оставалось в обрез. Все должно пройти без сучка без задоринки.
В кармане у нее зазвонил мобильный телефон. Номер не определился. Мгновение Норма колебалась, ответить или нет, и в конце концов отложила телефон в сторону, так и не нажав кнопку ответа на вызов. Никто из знакомых не звонил ей анонимно.
Впрочем, это опять могла быть она, ее старшая сестра Элизабет, которая вдруг позвонила вчера, хотя они не общались по меньшей мере шесть лет.
Норма тогда не сразу поняла, что звонит именно сестра. Следовало признать, однако, голос у нее ничуть не изменился. Они говорили обо всяких пустяках, как будто расстались неделю назад, и только потом Элизабет объяснила, почему на самом деле решилась ей позвонить: от рака горла умер Эдвард, ее муж. Похороны прошли накануне на кладбище Монтроз. От неожиданности Норма не нашлась, что сказать: она даже не знала, что он был болен. Она была едва знакома с Эдвардом – видела его лишь однажды, на их свадьбе в Чикаго, где сестра прожила уже добрых два десятка лет.
Элизабет вроде бы держалась стойко – через какое-то время они даже вспомнили счастливые мгновения из своего детства и дружно посмеялись, забыв про сотни километров, разделявших их. Тем не менее ни одна из них так и не решилась первой пригласить другую к себе в гости, пусть и ненадолго.
После их вчерашнего разговора Норма отключила телефон со смешанным чувством радости и, как ни странно, неловкости. Наверное, сестра, когда звонила, ожидала чего-то большего, а Норма так и не смогла подобрать нужных слов, в которых та нуждалась. Но что она могла ей сказать, если они не общались долгие годы?
На улице настойчиво сигналила машина. Норма мысленно проклинала водителя, который, как ей было видно, дергался за рулем.
Она встала из-за стола и направилась к девушке за кассой расплатиться.
Не успели они выйти из чайной, как ее обдало жаром. А еще уличным смрадом.
Эмпория. Канзас.
Они направились по Кристиан-стрит к своей машине, и Норма крепко стиснула руку Синди, чтобы дочурка ненароком не вырвалась снова. Ее мимоходом приветствовал продавец хот-догов, как будто они были знакомы. Норма отвела взгляд, скрывая отвращение к запаху жира, распространявшемуся от его ларька. Немного поодаль, метрах в трех у обочины, остановился серый «Кадиллак» – из него вышла женщина, вся в розовом, от туфель до шляпы. Это была Бетси Блумберг, жена мэра, и за пристрастие к вычурным нарядам ее называли фифой-расфуфырой. Эмпория считалась городом довольно строгих нравов, здесь не мирились даже с пустячными вольностями.