— Вот такая у нас история, Дитрих, — с улыбкой сказал Карнекир, — надеюсь, это было познавательно.
Я задумчиво кивнул. И в самом деле, очень, очень много пищи для размышлений. Всё остальное время в Триниагосе для меня пролетело, как в тумане. На рынке, хоть меня ничего и не привлекало, я все же купил статуэтку дракончика, сделанную из редкого жёлтого сапфира и инкрустированную маленькими белыми и фиолетовыми алмазами. Карнекир чересчур выразительно хмыкнул, однако молча достал кошель и расплатился за товар, судя по всему, не одним десятком золотых монет.
После этого мы пошли в заповедник, однако и путешествие по нему сильно в памяти у меня не отложилось. Единственное, что я запомнил — это момент, когда совсем уж смелая маленькая ушастая сова сама прилетела и села мне на руку, выразительно требуя угощение своими янтарными глазками. Я совершенно растерялся в тот момент, однако Карнекир вовремя положил мне в руку несколько кусочков мелко порезанного мяса, так что без угощения совёнок не остался.
Наконец, мы прибыли обратно на площадь, где нас уже ждала Ариадна. Без лишних разговоров мы проследовали за стены города, и уже меньше, чем через десять минут принцесса несла нас обратно в Лазурный замок…
Глава 7, в которой мне всё-таки удаётся поговорить с Меридией, и мы, наконец-то, раскрываемся друг другу
Проблему с Меридией я решил очень просто. Я не стал снова гоняться за ней по всему замку потому что, во-первых, мне это надоело, и, во-вторых, всё равно ничего бы не дало. Я решил, что она ждёт от меня более решительного шага. Поэтому ровно в девять часов вечера я, убедив-таки Сирень помочь мне удостовериться, что принцесса действительно в своей комнате, постучался к ней в двери. Судя по тому, как спокойно её голос разрешил стучавшему войти, меня она явно не ждала.
— Дитрих! — вспыхнув, сказала она, обернувшись и увидев, кого принесло к ней в комнату, — что ты здесь… как ты тут… да я…
— Можешь кинуть в меня вон ту подушку и вон ту книгу, — спокойно сказал ей я, показывая на названные предметы, — если этого будет недостаточно, можешь кинуть вон ту вазу. Я, так и быть, от неё уклонюсь.
— Дурак! — крикнула она, подбегая ко мне и начиная молотить кулаками по груди. И, стоило признать, сила ударов была весьма ощутимая. Так что я сделал единственно верный выход: обнял её и прижал к себе. Принцесса сначала было вырывалась первые несколько секунд, но потом прижалась ко мне ещё сильнее и дала волю слезам.
— Прости… пожалуйста, прости меня, — шептала она, — когда там, на вечере… я сделала это, то подумала, что ты меня разлюбишь и возненавидишь. И я так боялась… прости, пожалуйста!