— С ней всё хорошо, — успокаивающе сказал Карнекир, — Гвинелла и Карнелла сделали ей небольшой выговор и отправили подальше от глаз Мизраела. Тот даже не вспомнил о ней. Он был целиком и полностью поглощён… твоей памятью. Сейчас он улетел в Анваскор, в замке его нет.
— Понятно, — кивнул я, снова закрывая глаза.
— Дитрих, если ты хочешь что-то сказать…
— Пожалуйста, оставь меня, — прошептал я, — ничего сейчас не хочу. Ни видеть, ни слышать, ни говорить.
Без лишних слов Карнекир покинул мою комнату. И через мгновение я пожалел, что так быстро прогнал его: у меня совсем не осталось сил. На то, чтобы подняться с кресла, ушло почти три минуты. До своей кровати я бы шёл, наверное, минут двадцать. Не став себя мучить, я сделал пару шагов по направлению к софе и, умудрившись не рухнуть мимо неё, провалился в глубокий, тяжёлый сон. В этом сне я совершенно голый находился на какой-то лежанке, а около меня ходил Мизраел с огромной лупой и регулярно показывал ею на меня, что-то говоря сидевшим позади него, чьи лица скрывали капюшоны. Слушатели с каждым словом Мизраела кивали и что-то осуждающе говорили…
Глава 10, в которой я учусь пользоваться Цветами, узнавая так же и о тёмной их стороне
Когда я проснулся, то наградой мне стала оглушительная головная боль. Несмотря на то, что я был ужасно вымотан, немного сил сон всё-таки принёс. Конечно, были и другие способы восстановить силы, но с таким ядовитым для меня Цветом… хотя что он мне сейчас? Я уже неоднократно испытал на своей шкуре, что такое действительно страдание…
— Лазурь, — прошептал я, обращаясь к силе этого замка. И она пришла ко мне, остудив холодом, взбодрив, заставив ускориться — и лишь очень далёкое эхо боли. Почувствовав себя куда лучше, я направился в душ.
Под горячими струями воды я провёл больше часа, нещадно обтирая себя мочалкой. После вчерашнего я чувствовал себя грязным, испорченным, заразным, недостойным того, чтобы общаться с другими людьми, чистыми, светлыми, благочестивыми… я не знаю, как мне теперь подойти к Меридии. То, что я с таким трудом выстроил, проложил мостик к ней и ее доверию, Мизраел смёл одной лапой во имя достижения своего эгоистичного интереса поквитаться с Уталаком. И сейчас я не знал, как быть дальше.
Когда я вышел из душевой, меня уже ждал завтрак. Кто его принёс, не знаю, впрочем, вряд ли кто-то, кроме Карнекира, сейчас рискнёт меня беспокоить.
Мои мысли блуждали настолько далеко, что я не только не заметил, как умял завтрак, но даже не обратил внимания на то, что вообще в тарелке было. Я никак не мог успокоиться. Я пытался мириться с их инаковостью, я пытался судить их по драконьим меркам, я пытался принять правду Цветов и того сокрушительного влияния, которое они оказывают на драконов, но того, что случилось вчера, мне не изгладить из памяти никогда. Да, время признаться себе в том, что я теперь боюсь Мизраела, я всегда буду его бояться, я больше никогда не буду чувствовать себя в безопасности в этом месте. И выход оставался только один. Притвориться, что все обошлось. Немного покорчить из себя обиженного. Прикинуться, что постепенно всё наладилось. Можно даже закатить Мизраелу скандал. Только ни в коем случае не публичный — как глава замка, он меня не поймет. И затем, когда их подозрения утихнут — таки нащупать брешь в обороне замка и ускользнуть отсюда прочь. Хватит. Я готов был на многое ради того, чтобы однажды назвать это место своим домо — но я боюсь, боюсь совсем потерять себя здесь. Всему есть предел, и я свой надрывать больше не могу.