А вот Утюг, хоть и имел весьма респектабельный вид, не вызывал ни капли симпатии. Мужчина лет сорока, в деловом костюме, с красивыми и, наверное, дорогими часами, сидел у борта слегка приосанившись, то ли желая сохранить идеальную осанку, то ли стараясь снизить нагрузку на больную спину. Его нельзя было назвать грузным и тем более толстяком, но Тарч хорошо знал этот тип людей. Его темное лицо с красноватым оттенком и начавшей дряблеть кожей указывало на любителя выпить, а затаенный, глубоко спрятанный, но если знать, куда смотреть, все-таки видимый огонек страха в глазах выдавал на чем-то разбогатевшего, но не уверенного в завтрашнем дне владельца небольшого бизнеса. Такие люди разъезжают на дорогих паркетниках, редко появляются без делового костюма, пряча за внешним лоском собственную робость.
Тарч всерьез заподозрил, что апокалипсис застал этого мужика в офисе, попивающего кофе после утренних расслабляющих ласк от податливой секретарши. Возможно, там был кто-то еще: парочка девчонок, умеющих разговаривать по телефону и работать с 1С-Предприятие, а потому называющихся менеджерами, пожилая женщина-бухгалтер, на знаниях и опыте которой держится вся фирма, ну и непременный атрибут любого провинциального офисного центра – ворчливая уборщица, никогда не успевающая закончить со своими делами до начала рабочего дня.
Что он сделал, когда понял, что сотрудники офиса проявляют ненормальное желание сожрать его драгоценную тушку? Убил всех? Или заперся в кабинете за толстой дверью и двое суток гадил в цветочные горшки, стараясь производить поменьше шума? Вряд ли он рвался домой. Дети упорхнули из семейного гнездышка куда-нибудь в столицу и стараются не беспокоить папу даже звонками. А располневшая и порядком надоевшая жена, прекрасно осведомленная обо всех его интрижках, мужа давно не любит, да и не вызывает ни любви, ни желания защитить. Тарч почувствовал, как внутри него начинает разгораться совершенно неуместный гнев. Почему такие вот, без заслуг обласканные жизнью, никому не нужные, выживают, а Кирилл, рискнувший жизнью ради жены и дочки соседа, не испугавшийся выйти из дома на кишащую монстрами улицу – погиб?
Между тем, конфликт между Ломом и Утюгом разгорался как куча хвороста. Не привыкший оставлять без ответа наезды и оскорбления Лом с каждой фразой усиливал напор, а его оппонент хоть и был уже готов пожалеть о без повода брошенной фразе, но под действием разгоревшихся эмоций уже не мог отступить. Взаимные оскорбления постепенно подводили ругань к той черте, когда нужно или замолчать, или начинать драться, и Лом уже начал привставать, демонстрируя готовность, но, как это обычно и бывает, между двумя лающимися мужиками, встала женщина. Тучка бесстрашно внедрилась между мужмками, успокаивая их по очереди и стыдя, и, наконец, уговорила Утюга замолчать, уступив Лому право сказать последнее слово.